Увы, но ночь –
не тишина.
Протяжный вой
собачьей скрипки.
На перекошенной калитке
чертей катает
Сатана.
И ветер, вторя кобелям,
хвостом
цепляется за кровлю.
И тенью,
черной, будто кровью,
луна
очерчивает храм.
И бес,
упившись вдрабадан,
взбирается
на колокольню.
Стихает все.
И стук копыт
так ясен
в этом грешном мире.
Бес, как морзянкою в эфире,
о подлости своей
твердит.
По пьяне –
преет и пыхтит,
и тужится,
как мы в сортире.
Ступень последняя.
И вот,
теряя силы
и упорство,
он безо всякого притворства
летит назад,
на голый лед.
И снова вой.
И снова спор.
Бесовский ужас
и смятенье.
И в пику им
кричит знаменье
петух,
взобравшись
на забор.