Хорошо поутру в Караканском бору –
Впрочем, утро прекрасно и в поле,
Где стволы неподвластны жлобу-топору
И деревья не чувствуют боли.
А когда-то лесные цвели берега
И в такое же ясное утро
Проносили окрестные лоси рога
Из чистейшей воды перламутра,
И, купаясь в пыли от песчаных пластов,
Собирали бруснику синицы,
И смотрели на мир из угрюмых кустов
Утомлённые волчьи зеницы…
Вдруг попрятались лоси и волки в репье,
Затесавшись в таёжные дали, –
Налетели оборвыши в чёрном тряпье
На повозках из стёкол и стали,
Накутили на рубль, собиратели дров, –
Что бы им не пропасть, нетверёзым?! –
И остались приметы трудов и пиров
Пополам с человечьим навозом.
Но иные места от стараний людских
Ограждает их ангел-хранитель –
К ним приходят порой из клетей городских
Книгочей, звездочёт и целитель;
На прибрежных камнях, среди хвойных полян
Отдаются уюту делянок –
И, не видя обиды убогих селян,
Привечают убогих селянок;
Грезят в обществе скромниц под вёсельный скрип
И читают стихи за спасибо –
Или ловят на хлеб зазевавшихся рыб,
Ибо там, где стихи, там и рыба;
Ну а встав поутру в Караканском бору –
Только слышат, как дразнится кречет.
Есть похмелье и радость на общем пиру:
Что калечит – случается, лечит;
Это ясно, и рядом в любые века –
Цвет и тление, свежесть и плесень…
Так и будет идти, не прервётся пока
Топора беспощадная песнь.