Яркое солнце, заглянувшее в окно, слепило глаза и не давало спать. Я повернулся на бок, но солнце не отставало и не было от него покоя. Оно пробиралось сквозь ресницы, отражалось белым квадратом на стене, щекотало. Нехотя я поднялся. Потянулся. Улыбнулся. И увидел, что день хорош. И настолько хорош, что я тут же забыл секундное недовольство. Сегодня была суббота. В школу идти не надо. А можно весь день носиться, как угорелому.
-Эй, Юрок, ты собираешься идти?
Передо мной стоял уже одетый Володя. Не Вовка, мой брат, которого вы хорошо знаете по предыдущим рассказам, а Володя- еще один. Мой дядя. Он в ту пору жил с нами вместе и был для нас с Вовкой образцом и примером. Он напевал популярную песенку тех времен: «Нам нет преград ни в море , ни на суше, нам не страшны ни льды, ни облака…» Песня была бодрой, под нее хотелось засучить рукава и идти вперед и называлась она соответствующе: «Марш энтузиастов». Вот мы с Володей и были энтузиасты. Мы вчера договорились вместе идти на стадион. На тренировку. Володя, наш дядя и наш предводитель, занимался спортом с необыкновенным рвением. Особенно его привлекала легкая атлетика и занимался он ей не просто так ,ради удовольствия, а серьезно, основательно и по плану. Он вел дневник тренировок, в который записывал в какой день и сколько ему надо пробежать, прыгнуть, метнуть. Да, да- метнуть. Ибо Володя не только бегал, засекая время красивым серебристым секундомером. Он еще и метал диск, и толкал тяжеленное ядро. Он и взял меня сегодня с собой, чтобы я приносил ему диск к месту метания. А я и рад. Диск, между прочим, мне и самому нравился. Он был круглый, гладкий и летел, пущенный умелой рукой, как птица. Вы, наверное, не все знаете, как надо метать диск. Так я вас научу. Берете его в ладонь, размахиваете рукой как можно дальше в сторону и начинаете крутиться с диском так, чтобы сделать два оборота. После двух оборотов вы сильно раскрутитесь, и если удержитесь на ногах, и если вовремя выпустите снаряд из руки, он полетит в самую что ни на есть заоблачную даль.
Вовка метал, а я приносил. Один раз он метнул аж на тридцать три метра! Мне пришлось даже отпрыгнуть, чтобы диск не угодил мне в ногу. Вот это да! Когда я подрасту, я буду метать диск не хуже и однажды метну его прямо под флажок мирового рекорда. Так мне думалось. А и то сказать, что мне могло бы помешать установить мировой рекорд?!
Наметавшись вдосталь, Володя стал бегать. Сегодня ему надо было пробежать десять кругов вокруг стадиона, а мне полагалось стоять с секундомером и выкрикивать ему время круга. И подбадривать его. «Давай, давай!» или «Жми» или «Держи скорость». Бедный Володя бежал изо всех сил и к концу дистанции подустал и весь взмок от пота. Тяжело дыша, он уселся на зеленую травку и рукавом футболки вытирал льющий градом пот.
-Вот так, Юрок! Учись,- он улыбнулся доброй хорошей улыбкой и взъерошил мне волосы.
Через месяц он уехал в Москву и мы с Вовкой остались без вожака.
Наступила осень. Володя учился на первом курсе Московского Энергетического института. Поступил от туда не без приключений. Приемная комиссия института не хотела принимать у него документы, поскольку у Володи не было паспорта( ему еще не исполнилось шестнадцать лет). Дело дошло до ректора и тот сказал так. Пусть поступает, если он такой умный. Володя и поступил. Мы с Вовкой о дяде не забывали и очень были рады, когда он прислал нам маленькое письмецо. В письме он спрашивал занимаемся ли мы легкой атлетикой и ведем ли, как положено, дневник тренировок.
Мы занимались. Особенно усердствовал Вовка. Он был постарше меня и вымахал уже на голову выше. У него хорошо получалось и бегать, и метать, и прыгать. Он упросил маму выписать нам журнал «Легкая атлетика» и мы тренировались по всем правилам науки. Вовка дотошно изучал статьи в журнале и писал в редакцию , чтобы объяснили то, что ему было непонятно. Из редакции нам добросовестно отвечали. Я очень хорошо помню листы мелованной бумаги с напечатанным текстом, печатью, и красивой лихой подписью мастера спорта международного класса с необычной фамилией Чен.
Любимым нашим видом легкой атлетики были прыжки в длину. Они особенно удавались и Вовке, и мне. Мы смотрели на диаграммы прыжков, изображенные в журнале и старались так же перебирать в воздухе ногами, как это делали мастера.
Подошел ноябрь. Задули холодные ветры. Под утро изрядно подмораживало. Песок в яме для прыжков скоро должен был замерзнуть. Вовка загрустил и задумался. Ему хотелось прыгать круглый год. А как? Выручил нас наш любимый" Юный техник"- кладезь познаний и мудрости. Я, от нечего делать, просматривал старые журналы и наткнулся на статью о том, что песок, перемешанный с солью, на морозе не замерзает. «Ура»- закричал я. Выход найден. Вовка перечитал заметку и согласился. Может получиться. Сказано сделано. На небольшие карманные деньги, которые у нас уже были, мы купили двадцать пачек соли, пересыпали ее в мешок и поутру, прихватив лопату, двинулись на стадион. Утро выдалось морозное, наши ветхие спортивные костюмчики не спасали от холода. Мы высыпали соль на песок и стали перекапывать прыжковую яму. От работы мы согрелись. А еще больше согрелись от чувства того, что дело сделано.
В ноябре мы еще прыгали, но вскоре выпал снег и занес яму вместе с солью. Наши тренировки пришлось отложить до весны.
Вот так мы выполняли Володины заветы. А я еще нередко напевал его любимые песни. И "Марш энтузиастов", и "Летят перелетные птицы". Про "Марш энтузиастов" я вам уже рассказывал. "Летят перелетные птицы" тоже неплохая песня, но с одной из ее строчек я был категорически не согласен. Если вы хорошо помните слова, то там, среди прочего, утверждается, что"…не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна". Мне эта строка была непонятна, более того, она была мне не по душе.Да кто бы из нас, мальчишек, в здравом уме отказался бы побывать на турецком берегу и в Африке?! И еще одну песню я напевал. Мелодия мне очень нравилась и нравилась непонятная, таинственная строчка: "Любимый город в синий дым Китая…» Каждое слово в отдельности было понятно, но смысла я не улавливал.
Только много позже догадался я о своей ошибке.
-Экий дурень!- ругал я себя.- Какой-то Китай выдумал! По настоящему то строчка звучала так "Любимый город, в синей дымке тая…"
О радость! Бейте барабаны, звените трубы! Володя приехал на каникулы.
Мы с Вовкой окружили любимого дядю и стали рассказывать о наших спортивных успехах. Вовка принес дневник тренировок и со знанием дела стал объяснять куда и как мы продвинулись. Володя внимательно выслушал, одобрил работу, сказал «Молодцы!» и вручил нам по большой шоколадке.
Он вручил по шоколадке и побежал по своим друзьям.
-Сто лет не видел. Побегу.- объяснил он нам . С тех пор дома его не бывало. Он пропадал неизвестно где и возвращался, когда мы уже спали. Так он пробегал целую неделю, потом заскучал, задумался и решил ехать к дяде Жене в гости. Благо тот его давно звал на рыбалку. А кто же откажется порыбачить на Волге?! Дедушка, взвесив резоны, не стал удерживать и отпустил сына. Володя и уехал . Но прежде чем он уехал, произошло событие, на первый взгляд, совершенно не примечательное. Но только на первый взгляд.
Так бывает. Какой-нибудь пустяк с годами растет в значимости и вдруг оказывается одним из самых важных событий твоей жизни Это произошло и со мной. Расскажу по порядку.
Был обычный летний день. Я читал "Всадника без головы", захватывающую книжку Майна Рида. Я торопился. Мне дали ее на два дня. И назавтра книжку надо было вернуть. Редкий случай и Володя был дома. В его исчезновениях случился редкий перерыв.
-Юрок, а не пойти ли нам в сад,- неожиданно предложил Володя.
Он еще спрашивал! Да я готов был идти с ним хоть на край света!
Вы ведь помните, я уже рассказывал вам о нашем саде. Он расположен в десяти минутах ходьбы от дома. Это такой коллективный сад площадью несколько гектаров, ровный, как стол и огороженный невысоким забором из штакетника. В сад вела калитка, которая все время открыта. Широкая срединная тропа разбивала сад на две части и каждая из этих частей была поделена на совершенно равные участки в четыре сотки. На участках росли плодовые деревья: яблони, груши, вишни, сливы. Кустарники: смородина, малина, крыжовник. Сажали и много клубники. Кое-кто сажал и цветы. Но таких было мало. Каждый метр земли должен был приносить пользу. В нашем саду все было, как у всех. Только помимо вишни росло огромное дерево черешни, которое настолько обильно плодоносило, что мы не могли всю эту черешню ни съесть, ни переработать. А угощали ей соседей и друзей. Кроме того, в середине участка дедушка посадил специально привезенные из мичуринского питомника саженцы винограда. Дедушка лелеял виноград и холил, но ягоды все равно были кислыми.
Мы с Володей прошли в домик, подкрепились яблоками. В домике потемнело, собирался дождь. Сладко пахло сваленным в углу сеном. Володя полез в подпол и достал потрепанную толстую книгу. Это были стихи Сергея Есенина. Стихи Сергея Есенина в то время были большой редкостью.
Мы сели на кровать и дядя стал читать.
Сказать, что стихи мне понравились, значит ничего не сказать.
Я слушал с открытым ртом. Я был ошарашен и очарован.
"...О белая березка
Что засмотрелась в пруд?
Что шепчет тебе ветер,
О чем шумит песок?
Иль хочешь в косы-ветви
Ты лунный гребешок?
Открой, открой мне тайну
Твоих древесных дум.
Я полюбил печальный
Твой предосенний шум.."
Эти строчки так врезались в память, что я помню их и сегодня, спустя пятьдесят лет.
Потом Володя читал "Анну Снегину". И это было еще лучше.
"..Когда-то у той вот калитки
Мне было шестнадцать лет
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково:"Нет".
Далекие, милые были.
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас."
…После отъезда Володи жизнь наша изменилась в худшую сторону. Она сделалась скучной, пресной, монотонной. Дни тянулись долго и в них было мало смысла. Мы с Вовкой ждали от Володи писем(он, ведь, обещал писать), но писем не было. Видно, поглотила его новая столичная жизнь и нет у него теперь времени для писем.
Мы по-прежнему занимались спортом. Хотя уже без рвения и энтузиазма. А у меня появилось новое занятие. Я записался в заводскую библиотеку и стал там постоянным читателем.
Помню первый раз я пришел в библиотеку зимой, отряхнул от снега валенки и, пройдя по узкому коридорчику вышел к стойке, за которой стоял иссиня-седой человек, с высоким лбом, бледный и в очках. Он строго посмотрел на меня и спросил, что мне надо. Но попугать меня ему не удалось.
Я вспомнил Володины рассказы и ответил на вопрос отчетливо и ясно:
-Стихи: Есенина, Ахматовой, Пастернака. Роман Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол» и роман Михаила Булгакова «Белая гвардия».
Библиотекарь почесал умную голову и ответил:
-Боюсь, мальчик, ничем не смогу тебе помочь. У нас нет таких книжек .
Понятное дело, я библиотекарю не поверил. Как такое может быть, чтобы книжек не было?! Он, наверное, боится, что я их порву или испачкаю. Потому и давать не хочет. И я ему говорю:
-Пустите меня в книгохранилище. Я буду сам искать.
Библиотекарь удивился моему нахальству, снял очки, покусал, в раздумье , дужку, и, хотя лицо по-прежнему оставалось серьезным, взгляд его едва заметно потеплел.
-Что ж! Проходи,- великодушно произнес он.
Только потом я узнал, что заводская наша библиотека, по тем временам, была богатейшая. А Антон Николаевич, библиотекарь, в книгохранилище никогда никого не пускал. А только спрашивал, какую кому надо книгу и, если она была, сам приносил ее читателю.
С тех пор я часами пропадал в книгохранилище, лазая по лестнице и не пропуская и самых высоких полок. Тогда я впервые ощутил благоговение, а также гордость за человечество, которое создало столько мудрых книг. У меня в моих бесконечных блужданиях не было проводника, я читал все без разбору, многого не понимая, сознавая собственную малость и глупость.
Долгие месяцы занимался я литературными раскопками в поисках не то чтобы книг тех поэтов, о которых говорил Володя, но хотя бы следов этих книг, хотя бы отдельных строчек. И, когда попадались мне редкие золотые зернышки, радости моей не было предела.
"Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали…"
Или такие строки о снеге.
"В эту ночь, что была нечиста и пуста,
Он пришел с выраженьем любви и сиротства
Как приходят к другим, что другим не чета
И стыдятся вины своего превосходства…"
Я написал Володе письмо с просьбой обязательно прислать книжки стихов Ахматовой, Бальмонта, Есенина. Я писал, что наша библиотека никуда не годится и в ней нет ни одной нужной мне книги.
Я отправил письмо и стал ждать. Ответ пришел не скоро. Спустя два месяца. И ответ меня обескуражил. Володя писал, что в Москве невозможно купить стихи этих авторов. Он не ответил, почему невозможно. И тем самым загадал мне большую загадку. В конце концов я сам придумал объяснение- такие замечательные стихи, вероятно, читает великое множество народу и все книжки раскупают сразу.
Мне тогда и в голову не могло придти, что Ахматова, Пастернак и многие другие замечательные поэты были в те времена наполовину запрещенными, а книги их почти не издавались.
Любители поэзии перепечатывали стихи под копирку на пишущих машинках и передавали друг другу из рук в руки.
Прошло несколько лет. Володя закончил институт с отличием и стал работать в Физико-энергетическом институте города Обнинска. Все вы, наверное, знаете, что именно в Обнинске был в пятидесятые годы построен первый в мире ядерный реактор. Физики всего мира в то время упорно стремились осуществить, так называемый управляемый термоядерный синтез. Иначе говоря, они хотели создать термоядерный реактор, который позволил бы человечеству получать столько энергии, сколько ему нужно. Цель казалась реальной и близкой. Как я понимаю и Володя в своем институте работал над этой проблемой. Он работал и год, и десять лет, и двадцать, а мы перестали получать от него даже самые короткие весточки. Как нам объяснили, работа его была секретной и, похоже, секретной стала и вся его жизнь. Кто знает, может он уже стал академиком и ему вот-вот дадут Нобелевскую премию?! Ведь он такой умный!
С другой стороны я понимал, если работа его секретна, то о ней и Нобелевский Комитет никогда не узнает. И придется Володе обойтись без премии.
Устройство жизни впервые представилось мне неправильным, нелогичным, неразумным. А, главное, несправедливым. Я много думал. Я вспоминал замечательные книги, которые читал в заводской библиотеке и которые написаны были мудрыми людьми. И эти люди учили жить открыто, честно, бесстрашно. И я пришел к выводу, что жизнь не может не измениться к лучшему.
...Работай, Володя, не опускай руки. Ты- настоящий герой нашего времени! Я думаю, человечество тебя обязательно оценит и скоро, совсем скоро все узнают правду о тебе.