ФЛЁР-ДЕ-ЛИС-ТОПАД
Она приходит в гости наугад,
поэтами воспета и желанна,
таинственная Флёр-де-Лис-Топад,
а для родных-приятелей - Светлана.
Ей кажется, что осень как каприз,
а листья - позолоченные руны
и тянут за собой на землю вниз.
Берёт гитару ветер. Ветви - струны.
С них голуби слетают на асфальт.
Покормит их раскрошенным печеньем.
И чей-то голос "я не виноват"
становится вдали стихотвореньем.
Так время расставляет по местам
фрагменты. Тихо сложатся картинки,
как было решено когда-то там,
где капли превращаются в снежинки.
А что потом? Потом - наоборот.
Становится водой упрямый холод
и падает, искрясь, уже не лёд
и потому, лишь кажется, - расколот.
Озябший город снов и чехарды,
как в стае голубей столетний ворон,
до декабря, до утренней звезды
считает дни под разноцветным флёром...
ЛИРИЧЕСКОЕ НА ПОДОКОННИКЕ
Будильник. Чай. С утра неймётся небу.
… Едва касаясь туфлями земли,
она спешит по лужам на троллейбус.
В них плавают не листья – корабли.
Запрыгнет рыжий кот на подоконник,
ведь сверху вниз виднее наглецу:
улыбка, красный зонт и мелкий дождик
хозяйке удивительно к лицу.
И в тон пальто! Ни дать, ни взять – богиня.
И маникюр! Перчатки бы взяла… -
в них пальчики как лапки. Коготки бы
ещё и хвост, и прочие дела.
На Мурку сразу стала бы похожа –
брюнетку из соседнего двора.
Жаль только, дождь. И в декабре – негоже.
И межсезонье – сонная пора.
А далее - февраль, собачьи свадьбы,
а там пойдёт любовь и у котов
«Поэзию от юмора б избавить…»,
сказал Верлен, но «нет» сказал Крылов.
Диктует дождь стихи. Шаги в подъезде.
Дымится чай. Уютно и легко.
Как радостно, когда свои на месте.
Нет, Мурке до хозяйки далеко…
ЦЫГАНСКОЕ ЛЕТО
"Когда-то у могилы Пушкина на гитарах играли цыгане..."
(Из разговора)
Это не дождь, это просто стихи
чуть моросят с пред-июльского неба...
... Струны гитар в Святогорской тиши
пели и пели о том, что над нею.
Ангельский табор ушёл за корму,
может, заката, а может, рассвета,
но всё равно облака ни к чему
там, где цыганское вечное лето...
Это похоже на сон... или бал...
В тихом прыжке леопарды-берёзы.
Африка! Африка!.. Знал Ганнибал,
в русский мороз застывают и слёзы.
Нежностью полуопущенных век,
полуулыбкой весна исцелила.
Крылья, кадриль, девятнадцатый век
смотрит насмешливо из-под цилиндра.
Пушкинские Горы, 2014 г.