АМЕРИКАНСКИЙ СИБИРЯК
Евтушенко - очень разный.
Патриот и паразит.
Сам сказал в "Прологе" грязно:
От меня дерьмом разит.
Неудобный и советский.
Злой и добрый. Шут и враг.
С темой, взрослой и не детской,
Громче воющих собак.
Ему границы не мешали
Рвануть в Нью Йорк или в Париж.
Он Кеннеди привёз две шали
И пил с ним виски. Жень, шалишь.
Он ржал в лицо в рагу и ржал народу.
Он кукиш богу показал не раз.
Лихую, неуёмную породу
Всет поощрял из окаянных глаз.
Близки ему Есенин и Уитмен.
Любил хрустеть арбузом втихаря.
Его алкаш захочет и не выпьет.
Подавится, пол литра сохраня.
Примечание,
"ПРОЛОГ
Я разный -
я натруженный и праздный.
Я целе-
и нецелесообразный.
Я весь несовместимый,
неудобный,
застенчивый и наглый,
злой и добрый.
Я так люблю,
чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось
от запада
и до востока,
от зависти
и до восторга!
Я знаю - вы мне скажете:
"Где цельность?"
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим.
Я доверху завален,
как сеном молодым
машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и -
бабочки
в глаза,
и -
сено
прет
сквозь щели!
Да здравствуют движение и жаркость,
и жадность,
торжествующая жадность!
Границы мне мешают...
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
со всеми говорить -
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
Хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
как я!
Пусть мне искусство не дает житья
и обступает пусть со всех сторон...
Да я и так искусством осажден.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки
и Есенин,
и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.
Мне нравится
и на коньках кататься,
и, черкая пером,
не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.
Вгрызаюсь в книги
и дрова таскаю,
грущу,
чего-то смутного ищу,
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.
Пою и пью,
не думая о смерти,
раскинув руки,
падаю в траву,
и если я умру
на белом свете,
то я умру от счастья,
что живу."
Евтушенко. Е.