"Брось меня здесь... брось меня здесь, - прошептал грубый старец. -
Я видел, как сны превращались в реальность.
Я видел усопших Геракла и Ахиллеса.
Что же теперь остается мне здесь? Лишь иллюзий завеса.
Проиграй стойко, умей терпеть все невзгоды:
Мы с тобой все равно разобьемся, как самолеты.
Больше не надо... больше не надо хвалить эту жизнь,
Словно праздник. Мы все уходим. И теперь ни к чему нам
Златокудрые страсти.
Из всех падших лишь тот упал ниже всех,
Кто видел Бога ярчайшего свет.
Нам же с тобой не судьба найти Гелиосово стадо.
Мы пожелаем умереть средниками
Без сверкающих стразов.
Я быть умел веселым и справедливым.
Весь мой удел такой же, как и у высокочтимых".
Старец замолк. Глаза наполнились влагой:
Он вспоминал, что когда-то был бродягой беспечным,
Вечно кутя, спотыкаясь об иллюзии любовей,
И обращая внимание на пылкие стоны.
Сто лет назад ему все казалось иначе,
Будто пастелью разрисована жизнь в дальнейшем.
Вот дом обветший* сохранил куда больше страничек,
Чем этот старец, которому ОСТАЛОСЬ НЕМНОГО.
Но он ОСТАВИТ после себя НЕМНОГО обрывков
в памяти близких и тело своё, но лишь в фотоснимках.
Скоро виток завершит своё дело - старец вернётся
детям своим в предсмертных видениях.
Так будет длиться и длиться веками,
Пока не настанет
Мир,
Пестрящий тенями.
* - (прим. "обветшалый")