Это было небольшое ухоженное село в пять улиц. В центре стояла трехэтажная школа, куда привозили детей с близлежащих деревень, в которых школы были закрыты как неперспективные. Учебный процесс обновлялся, вводились современные информационные технологии обучения.
Сегодня она собрала представителей от многих образовательных учреждений области на показательное мероприятие. Все было по-домашнему. Несколько удивляло и приятно радовало глаз отсутствие холодной отстраненности в облике представителей управления образования. В просто одетой женщине трудно было узнать заведующую отделом образования. От взрослых и детей исходили непоказные радушие и приветливость. Учитель изобразительного искусства давала урок на основе материалов краеведения. Были приглашены «местночтимые» деятели искусства. Среди них особенно выделялась поэтесса, высокая худощавая женщина средних лет в красном облегающем платье. Она вдохновенно прочитала незатейливое стихотворение « Две дороги», в котором говорилось, о слиянии жизненного пути человека и его родины в один путь. Интересно было наблюдать, с каким вниманием слушали ее окружающие. После урока решили сфотографироваться на память. Все окружили поэтессу, которая восторженно всем улыбалась. Потом она вдруг спохватилась, порывисто кинулась к столу, схватила папку со своими стихами, прижала ее к груди, бросила взгляд вверх и вперед – только так для истории!
Вот и у меня это вызвало улыбку, но если отказать себе в непогрешимости, откроется другая, истинная сторона происходящего, которая очевидна землякам поэтессы, замечающим что-то еще, что стоит за этим незатейливым стихотворением о двух дорогах и задевает в их душах невидимые для меня струны. Для Истории. . . Хорошо, уменьшим вселенский масштаб до района. Я согласилась бы на такой масштаб: на чистую и в некоторой степени наивную любовь земляков. Их душам светло и высоко уже от того, что вот и их земля взрастила свою поэтессу, в песнях которой они угадывают себя. И для меня здесь более важна их способность лелеять и любить чистой любовью, а любовь только такой и может быть, и она не имеет масштабов. Увеличение масштаба для поэта – это уже тщеславие. Порой с высоты своего надуманного величия мы не замечаем более существенного – красоты человеческих отношений, бережное хранение лучших качеств друг друга, наивно-чистых чувств, умение радоваться успехам другого человека.
Я рассматривала альбомы о местных художниках. Вот альбом и о моем земляке, который когда-то перебрался в это селение. Работы были неумелые, ученические, но бережно хранимые. Возможно, и здесь за каждой работой стоит мир, который понятен чуткому сердцу. Вспомнился и другой земляк, общепризнанный «король шрифтов» Кликушин Григорий Филиппович, переехавший после войны в Витебск. По его книгам училось не одно поколение художников. Найдет ли он свой след на малой родине.
Село, в котором я побывала, осталось в памяти как островок людей, сохранивших важные человеческие качества: любовь и благодарность. Когда смута подступает к душе, хочется устремиться на этот остров спасения, где отыщут в тебе пусть самую малую, незначительную, казалось бы, в больших масштабах черту и будут тебя любить за нее; и в твои бегущие дни вернется смысл.