Девочка Чипса и мальчик Лаваш
из Петербурга в Москву, на роликах…
Девочка – дура, а мальчик – не наш,
болтали, она из семьи алкоголиков.
А он с Бричмулы, спец большой по лепешкам,
пристрастился к нашим матрешкам,
проникает к ним в сердцевину,
претендует на половину
койко-места… и тили-тесто.
До последнего редко доходит,
– жаркий мальчик всегда уходит,
прихватив, то, что сверху лежало,
например, дуру-чипсу,
что долго бежала и голосила,
дескать, вернись, будем вместе навеки
и будут рождаться у нас человеки,
яркие и кудрявые,
и кончатся дни корявые,
и поплывем мы на край света,
на пароходе, в начале лета…
Лаваш неожиданно согласился.
И они пошли в Спортмастер покупать ролики.
И он стащил (по привычке) на кассе фломастер.
И потом они долго, как кролики:
и в кинозале, и в парке, и в темном вагончике…
– И Чипсе казалось, что это любовь,
со стрептококком на кончике.
Девочка Чипса и мальчик Лаваш
из Петербурга в Москву, на роликах…
Но по их траектории полз похмельный Камаз, груженый битумом.
Ох, Федя! быть тебе битому,
не наяву, конечно, во сне,
там, сбитые тобой, все – и живые, и мертвые,
не дорисованные и стертые –
вновь и вновь пытают своим молчанием,
разглядывая нечто в области твоего кадыка,
и ты напугаешь плечевую мычанием,
и кошмара «платок носовой» будет длиться и длиться. Века.
Девочка Чипса и мальчик Лаваш
летят в Бричмулу по Млечному.
Лаваш ей покажет свой гараж,
он болтал о нем каждому встречному.
А что машины нет, и не будет
– никто не узнает, никто не осудит.
И бедную Чипсу никто не станет искать
– ни зэк-отец, ни привокзальная мать.