Жизнь до жизни – мир
ранне-весенних лугов,
пустошь выцветших толп травяного народца.
Тёмно-звёздные чаши сухих васильков
небесам раскрываются в белые солнца.
А вокруг –
бесконечная ярмарка блёклых кудрей,
буклей, кос, париков, и щетины, и ворса…
И в глазах моих
всё неотвязней, острей
этих стеблей безустая сухость...
но, Боже, как остро
грудь изгваздана воздуха
кроваво-красной ольхой.
Голубое – багровым;
всё это, как было, запомни.
Сухость луга. И стук топора над рекой.
Капля купола.
И как безоглядно-легко
василёк раскрывает
белое золото полдня.