Здравствуйте, уважаемые авторы!
Начинаем голосование среди стихов, поступивших вне конкурса, во 2 туре командной игры ВЕСЕННИЕ ФАНТАЗИИ, который называется НАРИСОВАННЫЙ МИР!
Обращаю ваше внимание, что №9 и №10 написаны по другим картинам Владимира Куша, которые вы можете увидеть в коллаже.
Мы решили во внеконкурсном голосовании также сохранить анонимность.
Всего поступило 11 стихотворений, выбираем от 3 до 7 до 20.00 28 марта в рецензиях.
Приятного прочтения!
Признание
Ты душу заполнил мою целиком,
Я счастлива этим вполне,
Была она раньше, как брошенный дом,
Лишь ставни стучали в окне.
Мне нравится всё, как ты ешь, как ты спишь,
Взгляд серых сияющих глаз.
Подруги твердили: «Ну что ты творишь?!
Ведь он тебя завтра предаст.
Да разве вы пара? Должна ты уйти.
И первой! Иначе нельзя».
Наверно, меня им хотелось спасти,
Но можно ль уйти от себя?
Пускай мы не пара: ты любишь рассвет,
Я – сумрак, вечерний покой.
Я - небо и звёзды, ты - солнечный свет…
Но как хорошо мне с тобой!
Странный дом
Где горбатые склоны лежат словно взбитые сливки,
что Всевышний когда-то блестящею пылью припудрил,
где тугие снега превращаются в пышные кудри,
кто-то выстроил дом в отдалении тёмно не близком.
Что за странное место, которого нет и на карте?
Этот дом, что в тени, мне напомнил нагорную плаху,
где у душ отбирают последнее - крест и рубаху
за желание жить, да в клоки разрывают в азарте.
Чьи-то странные тени снуют неразборчиво тихо
под прозрачною крышкой небесного синего свода-
им не свойственна радость, неведомо слово свобода.
Завывание ветра заглушает биенье тик-тика.
Нет ни веры, ни правды, в никуда убегают дороги,
день сменяется днём, в извлечение смысла не веря.
Безысходность сплошная, бездушье и мир безнадёги.
В доме этом чудном на цепочке повесилось время.
И горбатые склоны, что на взбитые сливки похожи,
те, которые пылью когда-то припудрил Всевышний,
охраняют тот холм от туристов и просто прохожих,
чтоб никто никогда о том месте и вовсе не слышал.
Записки сумасшедшей
В этой комнате я задыхаюсь давно,
не дышу, не глотаю пищу.
Ураганы и смерчи за тёмным окном
ходят пО небу - жертву ищут.
А с хандрою своею воюй - не воюй,
сорвало если ветром крышу,
если веру в мечту и надежду твою
в шизо-тереме съели мыши.
Если лезут по стенам десятки чертей,
голых, чёрных – как - будто в саже.
Привидения, в окна отбросив тень,
рукавами рубашек машут.
Вот смешная улитка по небу ползёт,
а нельзя никак по-другому...
А секунды, минуты - на новый отсчёт:
- Доктор! Больше не надо брому!
Птица вольная
Не держите меня, не удержите!
Не спасайте - спасти не получится!
Мысли вольные, буйные, дерзкие
Пробудила подруга-разлучница -
Увела мужика на верёвочке!
Где ж глаза мои были до этого?
Распахнула я двери и форточки -
От измены всё в доме проветрила.
Не впадаю в тоску и в депрессию,
Не дождётесь! Живите как хочется!
Удержала себя в равновесии -
И кайфую в своём одиночестве!
Нет, не сдамся! Я женщина сильная!
Горевать о предателях надо ли?
Я ещё повстречаю любимого,
Он подарит мне яркую радугу.
Сброшу прошлое в бездну забвения,
Распрощаюсь с былыми привычками.
Пусть соседи глядят с изумлением -
Молодая ведь и симпатичная.
Жизнь моя начинается заново,
И шагаю уверенно, гордо я!
Словно ветер весенний внезапная,
Птица вольная, дама свободная!
***
Гори огнём ручная стирка,
так надоело - нету мочи!
Стиралку покупать не хочет -
от кризиса в бюджете дырка.
Гори огнём проклятый кризис,
безбожно подскочили цены,
и даже шустрые спортсмены
помятой кровле удивились.
Гори огнём, виси на крыше,
вели спасателям убраться,
часы качнулись - ветер датский,
быть иль не быть - знаменье свыше.
А знаешь, может в одночасье
я передумаю и споро
рубашки отстираю, в спорах
у нас с тобой родится счастье...
Размышления над картиной
К картине возвращался снова, но...
(И сзади заходил, смотрел с фасада)
Не мог понять, что здесь отражено?
Но озаренье будет, как награда.
Глядел в упор, потом издалека;
Вот синева и золотые блики,
Там, дальше, над горами, облака,
А у крыльца какие-то калики.
Без крыши двухэтажный старый дом,
Здесь кто-то жил: смеялся, или плакал,
Но, полный ступор : - Почему на нём
Болоньей куртки бьётся синий факел?
Какую мысль, какой порыв души
Вложил художник в странную картину?
Вот и попробуй чувства опиши,
Когда понятно лишь наполовину.
Тут не Пикассо, даже не Дали,-
Размытый фон и бледные пастели...
Мазки здесь очень сочные легли,
Не многие бы так писать сумели.
Считает время старенький брегет,
Несут стремянки для чего-то люди...
Увы, мне непонятен сей сюжет...
Быть может, позже озаренье будет?
Но как на холст легли полутона!
И колер очень ярок и контрастен...
Пусть мне пока идея не видна,
Но, понимаю, - кистью правил мастер.
***
Измены, как пожарища, сжигают,
и рубище любви стремится в ночь,
приходят ноябри на смену маю,
и невозможно чем-нибудь помочь.
Завихрен разум, разрываю узы,
в душе навеки мерзкая гюрза;
а птица-верность завязалась в узел
и кинулась с размаху в небеса.
На острове дальнем, на склоне высоком
На острове дальнем, на склоне высоком
построили башню со множеством окон...
И птицу мечты злые чёрные люди
смогли изловить, и решили что будет
она им служить всею верой и правдой-
вот только её удержать как-то надо.
Закрыли все окна и ставни забили,
но разве заставить мечту среди пыли
в тугом заточеньи петь песни о счастье?
Решение принято ей в одночасье ...
С пронзительным криком мольба о спасеньи:
к небесным высотам и ветрам весенним,
в щель выскользнув маленьким облаком белым
за помощью в выси стремглав полетело,
чтоб люди узнали, услышали ветры,
что в мире не стало мечты их заветной,
что в башне на острове дальнем томится,
закрытая наглухо, Синяя птица.
Отправились в путь разозлённые ветры,
сорвали с той башни колпак островерхий!
Порывом разодраны в клочья одежды ...
Лети же мечта - ты свободна, как прежде.
Пусть знают никчёмные чёрные люди,
что впредь исполненья желаний не будет
тому, кто себе только блага желает.
Она своенравна - сама выбирает
к кому прилететь во мгновение ока,
кому лишь крылом помахать издалёка.
И времени много проходит порою,
пока закружи;т над твоей головою ...
и, крылья сложив, вдруг присядет на плечи.
Вот так и живём в ожидании встречи.
В городе мельниц
В городе мельниц довольно прохладно,
Здесь поклоняются ветру
Сотни чудовищ угрюмых крылатых
Мощными крыльями вертят.
Тот, кто придумал, что надо их строить -
Жаждет богатства и власти,,
Польза для всех - это дело второе,
Главное - личное счастье.
Только однажды залётное чудо -
Ласковый ветер-проказник -
Планы сорвал, и весёлая смута
Вылилась в сказочный праздник.
Все исполины задор переняли,
Злобную волю нарушив -
Им захотелось парить над полями,
Радовать детские души.
Стать мотыльками, почуяв свободу,
Резвой толпой закружиться...
И полетели по синему своду
Бабочки, пчёлы и птицы.
Переходя от фрагмента к картине
Фрагмент о картине не скажет, не так ли?
Там сжаты границы, есть некий предел,
И весь этот дом – часть большого спектакля,
Который художник поставить хотел.
Я фото холста отыскала случайно,
Меня захватил фантастический мир,
Там было уютно, светло и печально,-
Меня поглотила бездонная ширь:
Там люди на облаке-шаре парили,
Летящий корабль покидал полотно,
И мельницы, выставив бабочки-крылья,
Мололи волшебное чудо-зерно.
А сбившая с толку в начале рубаха
Рвалась, нарушая запрет, к небесам,
Земную тюрьму покидая без страха,
И пела картина мне «Гимн всем ветрам».
Роскошным букетом из снов и фантазий
Раскрылся пред нами художник-творец,
Заставив, бесспорно, забиться в экстазе
Немало восторженных чутких сердец.
***
Росла в опрятном домике... душа,
В высоких окнах – строгость и уют.
“Ах, как малютка наша хороша!” -
Ей почести, хрустальной, воздают.
На завтрак байки, сказки, а затем
Наука из толстейших старых книг,
Но мир иной - не сложенных поэм
Из дальних облаков её манил.
В парадный вход, с колоннами, несли
Всё то, чем насыщается душа,
Но не хватало этой вот... дали,
В мозаике манящей витража.
Но отпиралась потайная дверь -
Старушка ей таскала по ночам
Собрание потусторонних вер
И мыслей, и неведомых начал.
...
И стал ей домик мал, одежды велики
Восход мерцал и звал, как новые стихи.
Они рождались там, на солнечных губах,
Назло тугим крестам смирительных рубах.
И вырвалась она из тёплого гнезда,
Улиточный свой дом оставив навсегда.
Ей месяц в сонме звёзд указывал тропу,
Она - птенец, разбивший домик-скорлупу.
Его переросла... Объять ли небеса?
Лишь только растворясь, когда нага, боса!
Внизу оставлен тлен разбитой скорлупой,
И с ним - уютный плен рубахи голубой.