Над венами рек и полями, расшитыми рисом,
летел сизокрыло-блестящий чужой самолёт,
тревожно сверкая боками в безоблачной выси.
(А солнце собрало пожитки и пО небу - вброд).
...Страну восходящего солнца обжёг суетливый,
смертельный огонь целой тысячи атомных солнц...
Распяты японские улицы ядерным взрывом
и выдраны с корнем глазницы ослепших оконц.
Размяло трамвай на ходу тепловою волною,
а лица людские исчезли в кровавом дыму;
и дети, и взрослые, сбитые с толку войною,
бросали свой плач в небеса -
в опалённую тьму.
Мертва Хиросима.
И люди, конечно же, - с нею;
уплыл самолёт, игнорируя вспыхнувший ад.
А выживших сквозь полутьму,
полубред,
ахинею
настиг невесомым касанием альфа-распад.
...И то, что когда-то дышало, смеялось и жило,
теперь похоронено где-то в ушедших годах...
(А солнце тогда, поглядев на разбитые жилы
дорог обгоревших,
решило уйти навсегда).
И люди молились, руками счищая завалы,
чтоб сгинуло зло, помешавшее выжить живым,
чтоб снова над городом солнце взошло и сияло,
и не было больше на свете
таких Хиросим.