Вспоминая минувшие дни
Авторский вечер Владимира Сергиенко в «Литературном бегемоте»
Владимир Сергиенко считает себя СМОГистом, с приставкой «пост». Вечер был посвящен 50-ю СМОГа. Что такое авторский вечер поэта? Всем известно. Поэт берет в руки свои стихи и читает либо наизусть, либо с листа, пару отделений. Вот и я надеялся, наконец, услышать давно известного мне поэта в полном объеме. Но не тут то было, Сергиенко оказался верен себе. Сначала о друзьях-товарищах, и лишь потом, и совсем немного, себя. Заповедь «возлюби ближнего как самого себя» оказалась тут наглядно исполненной. С любовью и главное с полным присутствием памяти, он рассказал, иллюстрируя стихами, о необъятном поколении послевоенного советского андеграунда, которое ныне сменило старших, советских поэтов. Сменило не совсем мирно, не без борьбы, но сменило и достойно несет знамя отечественной поэзии. Нам были прочитаны неизвестные, и вовсе даже неопубликованные стихи, не только соратников по СМОГу Губанова, Алейникова, Пахомова, Батшева, Кублановского, Самошкина, Делоне, Велигоша. Велигош это, кончено, в последствии Саша Соколов. (Он читал и ранние стихи Куба, которые сам автор наверняка забыл к сегодняшнему дню.) Но если бы только их. Панорама «подпольного» поэтического творчества была развернута воистину гигантская. В поэтическую работу включилась в 60-е годы целая молодая армия бескомпромиссных поэтов, подтачивающих принципы соцреализма. Это и гиганты другого литературного объединения «Московское время»: Гандлевский, Сопровский, Цветков, Бахыт Кенжеев, Тимур Кибиров. Да и внесистемные поэты, хотя и близкие, и дружившие со всеми, но, тем не менее, не причисленные ни к одной из групп, а может быть сразу ко всем. Вадим Рабинович, Слава Лен, Евгений Блажиевский, Величанский. Было уделено внимание и «Лианозовской школе». Куда де без нее. Сапгир, Лимонов, Холин… С чувством прочитано эпохальное стихотворение основателя русского концептуалиста Севы Некрасова, состоящее из оной строчки, повторяющейся бесчисленное число раз «Свобода есть» и кончающееся словом «Свобода».
Единственно, остались неохваченными поэты «Мансарды». Ну, что ж. Не свела судьба.
Представьте себе вечер Евтушенко, на котором он читает Ахмадулину, Вознесенского, Рождественского (друзей) и где-то во втором отделении и себя, и как бы, между прочим. Исключено. Не таков Сергиенко.
А что же сам поэт. Что все же о себе? В его поэзии, собственно и весь он сам и его друзья, и эпоха. Логически и рационально развивающиеся сюжеты, классическое построение стиха. Сергиенко, конечно, химик, Он, как и Бахыт Кенжеев, закончил Химфак МГУ. А ныне доктор наук. Но он и выпускник Литинститута, поэт вполне традиционной эстетики, не стремившийся открывать «новые пути». Запечатлевший традиционным способом (без выкрутасов, я бы сказал) новое время, время решительной смены идеологий и поколений.
Сергиенко на прощанье дарил свои книжки. Я с удивлением узнал все ту же книжку с которой знаком с 1989 г. «Письма без ответа». Больше поэт не издавался. Первую и последнюю книгу издали друзья. Друг написал замечательное предисловие, друг готовил к печати, друг отнес в типографию, друг пришел за деньгами на квартиру. Ничего самому не надо делать, если у тебя куча верных друзей. В итоге получилось уникальное издание. Плохо пропечатанный текст, некоторые слова просто не читаются, их надо угадывать, на тонкой бумаге, которая, кажется, порвется, если быстро листать. (Не надо быстро листать поэзию). В итоге книга больше всего напоминает давно забытый самиздат. Сергиенко до сих пор горюет о неудачной своей единственной книге, а на самом деле это просто шедевр. И когда я смотрю на глянцевые издания в твердом переплете его друзей, то мне их становится просто жалко. Такого «самиздатского» издания заслуживает только настоящий поэт. «При жизни быть не книгой, а тетрадкой» - не правда ли? На тетрадку и похоже это издание.
Был и страх . Настал час испытаний . Публичные чтения неподцензурной поэзии, чтений у памятника Маяковскому, не прошли бесследно. Друзья поодиночке и группами отправлялись в тюрьмы и ссылки. Первым был Недбайло, потом Бат. Три года общего режима у Вадима Делоне. Следом потянулись остальные, кто в ссылки. Кто в дурдома.
А где же было КГБ в этой нелегкой жизни? А КГБ не дремало. Оно стучалось в судьбу Сергиенко дважды. Сначала оно пришло прямо к нему на работу. Раздался звонок, юного кандидата химических наук попросили зайти в Первый отдел. Сергиенко опытный кристалло- химик, и неопытный подпольщик испугался, стал звонить за советом опытным людям. Оказалось, что в беду попал друг и Сергиенко призывали сотрудничать и стучать, обещая при этом быстрое продвижение по службе. Вот так просто и легко. Володя мялся, отнекивался, не соглашался. Наконец, был отпущен, с условием, что друзьям он об этом разговоре ничего не скажет.
Конечно, в этот же день, первым делом, он все рассказал друзьям и особенно, тому, попавшему в беду, подвешенному на крючок. Вскоре, так же, по телефону, он был вызван уже на Лубянку. К тому времени, Сергиенко основательно подготовился. Его спросили, готов ли он сотрудничать? На что он ответил отрицательно и сообщил, кстати, что все рассказал, другу. КГБэшник страшно разозлился, стал даже на него кричать. На что Сергиенко невозмутимо, отвечал: (советую этот ответ запомнить всем, пригодится) «А мы что, разве находимся с вами в приятельских отношениях? Кто я вам? Свидетель или подозреваемый? Вызывайте меня официально, повесткой, тогда и поговорим». На чем общение и закончилось. Больше не вызывали.
Ну, а вторая встреча была мимолетной, хотя касалась уже лично самого поэта. Он участвовал в одной квартирной антисоветской выставке, на которой иностранцам продавались картины. И это уже был нешуточный криминал. Однако КГБ тут ослабило хватку и после пары бесед, отпустила всех восвояси. Доказательств по всей видимости, не нашлось. Стукачей тоже.
«Литературный бегемот» это еще одна точка на поэтической карте России. От Москвы добираться в библиотеку Малаховки, от Выхино электричкой, потом на маршрутке, не менее часа. Стоит ли туда ехать в эту Малаховку? Разве мало в Москве библиотек, жаждущих распахнуть свои двери для поэтического клуба? Много, да практически, любая. И все же поэтический вечер за городом, за кольцом, это совсем иное дело. Я бы сказал, тут мы ближе к России. Другие лица; другой воздух, другая природа, и вечер становится другим не просто поэтическим. И не остается чувства напрасно потраченного времени. Планы у клуба грандиозные. Весь этот год пройдет под знаком юбилея СМОГа. Николай Милешкин, основатель клуба, уже зарекомендовал себя как мощный, уникальнейший организатор, способный достать нужного поэта не только из-за границы, как А.Самошкина, десятки лет мирно живущего в Бухаресте, но даже из-под земли. Так уже сверстан вечер гениального и легендарного основателя СМОГа Леонида Губанова, более 30 лет, лежащего на Хованском.
14 марта 2015 г. (1 марта ст.ст. день Сотворения Мира)
Лев АЛАБИН