Анне Криволуцкой
Окутана покоем и туманом,
Венеция проснулась только-только...
Корабль-призрак с очертаньем странным,
И запах моря сыровато-горький.
И тишина полупустынных улиц,
Восхода солнца ждущих сиротливо,
И на лотках тельца зелёных устриц,
Шарманщика унылые мотивы.
В столь ранний час туристы спят беспечно -
К чему им город в таинстве тумана?
И что им до того, как безупречно
Играет свет в полотнах Тициана?
А жители Венеции ликуют:
Есть три часа у них для жизни местной!
Но кто это в тени прохладной туи? -
Фигурка сеньориты неизвестной.
Прекрасная, как утро, иностранка,
Высокая, с льняными волосами,
Она - везде: на площади Сан-Марко,
У мостиков, соборов, под часами.
Она спешит запечатлеть, запомнить
И этот древний город, и лагуну,
Как Адриатика катила волны,
Как здесь души её звучали струны.
Приснятся ей в Москве, от снега белой,
Мосты и тёмная вода канала,
И гондольер, что произнёс несмело
Чужое имя: "Аня. Донна Анна!"
И ей опять захочется вернуться,
Пройтись по улочкам, их запахи вдыхая,
Увидеть, как доверчиво уткнутся
Гондолы в скользкие от ила сваи.
Она вернётся. Поздно или рано.
И снова снимков чудных будет столько!
Окутана покоем и туманом,
Венеция проснулась только-только...