Быть иль не быть? Вот, что должно решиться!
Достойно ли смирять лишь разум свой
от стрел судьбы безжалостно-слепой
или на сонм невзгод вооружиться?
И смерть в борьбе провидеть как забвенье,
как сон лишь, что наступит навсегда.
Исчезнет боль и всех страстей чреда,
присущих плоти. Вот освобожденье!
Чего б желать? Уснуть и не проснуться.
И может, видеть сны. Но не понять,
какие ж грезы могут представать,
когда все нити с жизнью разорвутся?
И кажется, что в здешнем треволненьи
изводит нас сомнительная честь:
почтен, кто сносит все нападки здесь,
неправедное бремя и презренье,
попранье чувств высоких и порядка,
пинки, что власть и сила раздают,
терпенья тяжкий похваляя труд,—
хотя он сам бы мог в смертельной схватке
исправить все... Кто ж нес бы эту груду
напастей жизни, с горем пополам?
Лишь страх чего-то, ждущего нас там,
на берегах таинственных, откуда
никто не возвратится,— страх смиряет
и понуждает в жизни все сносить.
Уже ль судьбы иной не может быть?
Так трусами нас совесть выставляет.
Быть может, искра б духа воссияла,
когда б ума к ней холод не приник.
Но замыслы, великие на миг,
чуть воспарив — уже бредут устало,
не стать им жизнью... Ты лишь мне спасенье,
Офелия, о светлый ангел мой!
Ты отвратишь небесною мольбой
зовущий грех и все мои сомненья.
27 февраля 2015
Перевод "William Shakespeare. Hamlet's monologue from Act III, Scene I."