Рассвет возвращается в шесть тридцать два.
Этого достаточно для новой жизни,
Но мне не хватило бы одного сна,
Чтобы доказать тебе:
все дело – в мысли.
Мысли – оставленные в тайне слова,
Предлог несочетаемых с вещью событий.
Они возникают как «два и два»,
От смерти к рождению нагих соитий.
Не факт, что они превзойдут тебя,
Свинцовой белилой язвы за вену,
Приговаривая при этом:
Ну же, скажи меня,
Согреши!
И одним станет больше поэтом
Прозы жизни, в коей цензор – любой дилетант,
Потирающий лобные пазухи где-то...
Меж надбровными дугами. То – стандарт:
Называть человекообразно вещь – «это».
Степень близорукости –
Метраж шага,
К истине режущей поперек печать штампа.
Потенциал скупости –
Точка возврата,
Требующая объяснения
смысла эстампа
мыслей.
Замкнулся круг. И квадрат
Сжался
Под натиском «вещи в себе»
философии Канта.
Кёнигсберг долго над ним бы смеялся...
Трансцендентально,
Апостериори детально.
Рассвет возвращается в шесть тридцать два.
Но мне недостаточно старой жизни,
Того, что «квадрат имеет четыре угла»,
«Тела протяженны» и есть всевышний.
Мне верится больше, что она есть игра,
Что третий, нет – третья в игре этой – лишняя
(затылок ее должен ждать топора).
И мыслью подзвучена угроза нависшая.
У каждого неба свой смог и туман,
И реки молочные осенью скисшие;
У нас с тобой слога внестрочный роман
На грани экстаза четверостишия.
7 марта 2015 года