Зачем одиноко бредёшь ты, рыцарь,
Печальный и бледный, сквозь дней вереницы?
В краю, где сухая осока собой окаймила озёра,
Где не поют больше птицы.
Чем так опечален ты, рыцарь,
Какою кручиною измождён? Не скрывай.
Лесная белка набила давно свой амбар,
И собран уже урожай.
Я вижу, твоё побледнело чело.
Роса лихорадки и мука страданья,
Ланиты теряют свой розовый цвет,
Их быстро мертвит увяданье.
«Я встретил красавицу-леди в лугах,
Прекрасный мираж эльфийских ночей:
Длинны власы её, поступь легка,
И дик блеск безумных очей.
Я сплёл ей венок и браслеты в лугах,
Гирляндой цветов лёгкий стан обвил.
Загадочный взгляд говорил о любви,
И вздох её сладок был.
Мы ехали долго в лугах на коне.
Склонившись над гривою скакуна,
Таинственным голосом колдовским
Волшебную песню мне пела она.
Пришлись ей по вкусу коренья лесные,
Мёд дикий и манны роса.
И колдовскими словами «Люблю тебя»
Молвила леди-краса.
Меня забрала в свой эльфийский грот.
И там разрыдалась, вздыхая, печали полна,
И там осыпал я прекрасные очи её
Поцелуями до темна.
И там убаюкала леди меня,
И там я уснул, и беда приключилась от сна.
То был последний мой сон
На хладном склоне холма.
Увидел бескровных принцесс, королей
И рыцарей мертвенно бледных лик.
«Ты узник красавицы бессердечной!», -
Пронзил меня дикий их крик.
Я видел голодные губы сквозь сумрак -
Предупреждение жуткого сна.
И я проснулся, найдя себя здесь,
На хладном склоне холма
И вот потому я бреду одиноко,
Печальный и бледный, сквозь дней вереницы.
В краю, где сухая осока собой окаймила озёра,
Где не поют больше птицы».
55. La Belle Dame Sans Merci
Ballad
I.
O WHAT can ail thee, knight-at-arms,
Alone and palely loitering?
The sedge has wither’d from the lake,
And no birds sing.
II.
O what can ail thee, knight-at-arms!
So haggard and so woe-begone?
The squirrel’s granary is full,
And the harvest’s done.
III.
I see a lily on thy brow
With anguish moist and fever dew,
And on thy cheeks a fading rose
Fast withereth too.
IV.
I met a lady in the meads,
Full beautiful—a faery’s child,
Her hair was long, her foot was light,
And her eyes were wild.
V.
I made a garland for her head,
And bracelets too, and fragrant zone;
She look’d at me as she did love,
And made sweet moan.
VI.
I set her on my pacing steed,
And nothing else saw all day long,
For sidelong would she bend, and sing
A faery’s song.
VII.
She found me roots of relish sweet,
And honey wild, and manna dew,
And sure in language strange she said—
“I love thee true.”
VIII.
She took me to her elfin grot,
And there she wept, and sigh’d fill sore,
And there I shut her wild wild eyes
With kisses four.
IX.
And there she lulled me asleep,
And there I dream’d—Ah! woe betide!
The latest dream I ever dream’d
On the cold hill’s side.
X.
I saw pale kings and princes too,
Pale warriors, death-pale were they all;
They cried—“La Belle Dame sans Merci
Hath thee in thrall!”
XI.
I saw their starved lips in the gloam,
With horrid warning gaped wide,
And I awoke and found me here,
On the cold hill’s side.
XII.
And this is why I sojourn here,
Alone and palely loitering,
Though the sedge is wither’d from the lake,
And no birds sing.