Как бы счастья ни звали, ни жаждали,
но на свете живём мы однажды лишь.
Что узнали, скопили хорошего,
всё смешается в снежное крошево.
По погосту ногами растопчется,
в марте ливнями смоется дочиста.
Даже если ни разу не пьяница,
в сорок дней стопкой водки помянется.
В сером небе рассеется якобы,
зарастёт свидиной, волчьей ягодой.
Кружит ветер, бежит... воля-вольница,
в море реки текут — не преполнится,
всходит солнце, и так же преклонится,
мчится туч бесконечная конница.
Смотрят очи на мир, не пресытятся,
словно лет нам отпущена тысяча.
Скорбь и мудрость навеки повенчаны,
и добавить по-новому нечего.
Хоть дерюгу носи, или кружево,
ешь и пей, и целуй своих суженых!
Ах, душа моя, сизая горлица,
за судьбою никак не угонится;
Голой степью летит, над курганами,
вот бы в зелень одеться, но рано им!
Месим в тесто холодное крошево.
жмёт пальтишко, изрядно поношено;
жизнь живём на земле, как получится,
ждём весеннего жаркого лучика.
И не помнят, не ведают граждане,
что всё это даётся однажды нам.