Зачем-то я кряду несколько лет каких-то любил людей.
Им было не нужно – а я, как дурак, дней не жил, не спал ночей.
И вот – раз! – погасло. Пыль пепла – ни искр, ни рдеющих угольков.
Внутри, будто в на ночь закрытом музее, – эхо своих шагов.
Наверно, случалось и мне в чьих-то душах когда-нибудь догореть.
Просить о прощеньи? К чему? Ведь для них я мертвее, чем скальная твердь.
Чем помянули б они мертвеца, что, живя, зря в груди их чадил?
Смолчали. И вымели сажу, и копоть закрасить достали белил.
Теперь в их светёлках в углу – образа, чтоб всякая нечисть – наш брат –
Не сунулась, а чтоб мерцал, не чадя, лишь куцый огнишко лампад.
Быть может, и вправду не лыком мир шит – пожалуй, он судит нас;
За то, что в другом пламя не уберёг, я сам справедливо погас.