Год кончался на раз. И уже на углу
так и ждали - пургу, снегопад, холода.
А декабрь постучался дождем по стеклу -
знать, меняется климат; такая беда!
Ах, какая беда! дождь в начале зимы -
то ли рушится мир, то ли время в дурдом.
Мы живем без забот в нашем царстве чумы.
Все идет чередом. Дождь становится льдом.
В этом годе я пил и валял дурака,
набирал номера телефонов подруг,
рифмовал наугад, и ломалась строка -
вообще, все предметы валились из рук -
и лежал и смотрел в потолок как дебил,
и дурные стихи сочинял во хмелю,
и скулил и скучал, и себя не любил -
и чем дальше, тем больше еще не люблю.
Я следил на углу колыханье огней
и шагал, и мечтал, про себя загадав,
что я певчий, я звонкий по крови своей,
и не тронет меня, озверев, волкодав.
Но слова, что теперь приходили ко мне
в этом черном году, все сливались в одно:
я на дне - я на дне - я на дне - я на дне.
И уже не всплыву. И уже все равно.
И зима возвращалась на новый заход,
нагоняя бесснежный январь как в бреду,
и запойной урлой приходил Новый Год
на нетвердых ногах по хрустящему льду.
А война рассыпала гробы как грибы.
И сквозь грохот под сердцем, сгоревшим дотла,
забуревший бульдозер безглазой судьбы
безнадёжные строки сгребал со стола.