Ночь пробиралась умело,
Первой звездой светя.
Мать колыбельную пела,
На руки взяв дитя.
Пела и точно знала,
Как от даров гостей
Сын добредёт до финала
На роковом кресте.
Щёчек касалась губами,
Чувствуя: день придёт,
Кто-то бездушный камнями,
Целясь, в них попадёт.
Страхи уносятся утром,
Росы спадают с крыш.
Вырастет добрым и мудрым
Твой дорогой малыш.
Примет безропотно чашу
Боли, обид и мук.
Смоет озлобленность нашу
Кровь перебитых рук.
Ей предначертано свыше
Видеть его уход.
Стоны предсмертные слыша,
Глянуть на небосвод.
В нём ни намёка на чудо…
Дальше и свет не мил.
Зла не держи на Иуду,
Сын же его простил.
Кто он, по сути, не важно.
Просто стоящий над
Властью империй продажных,
Строящих в мире ад.
Выше Голгофы и судей,
Приговоривших к ней.
Чище, чем многие люди,
И оттого сильней.
Время к подобным суровей.
Что не скажи сейчас,
Был он из плоти и крови,
Только смелее нас.
В этом сюжете старинном
Много легенд и врак.
Ей же он был просто сыном,
Переборовшим мрак.
Сняв посеревшее тело,
Сдавшись слезам своим,
Мать колыбельную спела…
И попрощалась с ним.