В свои сорок лет Людмила Владимировна Кукушкина считалась неплохой швеёй. Она умела пришивать пуговицы, угощала коллег по работе домашней сдобой и всегда живо принимала участие в коллективных беседах «за жизнь».
У Людмилы Владимировны, конечно, был диплом о высшем образовании, в коем значилась её высокая заочная принадлежность к педагогической деятельности, но… унылая, как ей казалось, работа учителя русского языка и литературы никогда не прельщала её утончённую натуру. Поэтому Людмила Владимировна, едва окончив педагогический институт, далеко спрятала свой диплом и решила никогда-никогда не связывать свою жизнь с такой неблагодарной профессией школьного учителя.
Однако, как говорится, «человек предполагает, а Господь …» поступает по своему усмотрению. Людмилу Владимировну, почему-то, уволили из ателье безо всякого сожаления. То ли из-за того, что коллектив дружно стал приверженцем здорового питания и сел на диету, навсегда отказавшись от сдобы мадам Кукушкиной, то ли разговоры «за жизнь» с непременным участием Людмилы Владимировны никого уже не прельщали, то ли ещё от чего, кто теперь скажет?
Несправедливое, как ей казалось, увольнение, расстраивало Людмилу Владимировну, однако, жизнь продолжалась, нужно было искать своё не пыльное место под солнцем.
И таковое местечко нашлось.
В одной из близлежащих школ серьёзно заболел учитель русского языка и литературы.
Радости Людмилы Владимировны не было предела.
Надомники пятого и седьмого класса, а также часы русского и литературы в восьмых классах достались ей.
Восьмиклассники не нравились Людмиле Владимировне. Привычные для неё беседы «за жизнь» прерывались на корню: детей не интересовала её жизнь, их прельщало творчество классиков и правильнописание, с которым педагог Кукушкина не всегда ладила.
Зато она знала заветное слово «парадигма» и при каждом удобном случае хвалилась наличием словарей в домашней библиотеке.
Посещение надомников Людмиле Владимировне нравилось больше.
По дороге к ним она успевала купить очередной глянцевый журнал, колу, поболтать с подругой по телефону. Дородная, краснощёкая, улыбающаяся, педагог Кукушкина появлялась на пороге квартиры ученика, объясняя своё очередное опоздание тем, что, в результате оживлённого движения транспорта, не могла целый час перейти дорогу.
Людмила Владимировна пришла и ушла вовремя только один раз, когда ей должны были привезти мебель. Она чувствовала себя настоящей хозяйкой, как ей казалось, своего времени.
Посещение уборной, поглощение стакана воды, проявление интереса к жизни хозяев квартиры, было для педагога Кукушкиной неким ритуалом… таинством, предваряющим начало очередного урока.
На занятиях Людмилы Владимировны прилежные надомники изучали материал самостоятельно. Под сладкую зевоту педагога и булькающие звуки клавиш учительского телефона, они читали вслух тексты правил, произведений, переписывали упражнения.
Ученические работы, выполненные надомниками в присутствии педагога Кукушкиной, пестрели многочисленными, не всегда ученическими, ошибками и помарками. Удивительно было то, что домашние работы этих же учеников отличались безукоризненностью исполнения.
Каждая домашняя письменная работа надомника начиналась словами «Работа над ошибками, допущенными в классе».
Надомники чувствовали себя на уроках вольготно. В любой момент они могли позвать из соседней комнаты родителей, дабы поинтересоваться написанием того или иного трудного слова.
Да и педагог Кукушкина узнавала для себя много нового. Например, родители надомников сообщили, что программа, как по русскому языку, так и по литературе для пятого класса, состоит из двух учебников, а не из одного.
Людмила Владимировна не понимала, почему восьмиклассники и надомники от неё отказались. «Мне всё равно, где сидеть – с вами или перед компьютером. Подумаешь, уходила на два часа раньше! Пятёрочки-то все получали, "- говорила она с обидой.
Несправедливое, как ей казалось, увольнение, расстраивало Людмилу Владимировну, однако, жизнь продолжалась, нужно было искать своё не пыльное место под солнцем…
.