Здесь детский страх, где многое возможно,
не стянут мхом, но облачён в меха.
Оборотись налево осторожно:
ольха? Так это вовсе не ольха,
но чудо-юдо или просто злое чудо.
Другое наклонилось, где вода;
и трое обнялись как будто двое –
среди живых уснуло неживое –
так, словно не происходило ниоткуда.
И никогда.