Меня удивляют разного рода «знатоки», делающие на основании каких-то непроверенных и сомнительных фактов сногсшибательные выводы. Скажем такие. Шекспир не тот человек, за кого его выдают. Шекспир – гей. И т.д., и т.п. Сонетов, посвящённых любимому молодому другу, у Шекспира хоть отбавляй. А тех, что посвящены его смуглой даме, значительно меньше. Вроде бы всё ясно с ним.
В качестве продолжения предлагаю варианты перевода разными толмачами 120 сонета Уильяма Шекспира и как, не зная предыстории его создания и личности литгероя, без особого труда может получиться дуализм в переводе. Что в свою очередь приводит к тому, что разного рода «знатоки», тут же дают своё видение природы и мотивов создания того или иного произведения. Особенно наглядно это видно из сонетов четырёхсотлетней давности. Когда аналитикам, при отсутствии неопровержимых доказательств, приходится высасывать те или иные явления из пальца. В данном случае я имею в виду кому же всё-таки (мужчине или женщине) и сколько сонетов посвятил Шекспир. В своём переводе я исходил из того, что первые 126 сонетов посвящены любимому молодому человеку, а следующие 26 смуглой даме. Два оставшихся сонета мифологические - дань моде того времени.
120 сонет Шекспира
That you were once unkind befriends me now,
And for that sorrow which I then did feel
Needs must I under my transgression bow,
Unless my nerves were brass or hammered steel.
For if you were by my unkindness shaken
As I by yours, y'have passed a hell of time,
And I, a tyrant, have no leisure taken
To weigh how once I suffered in your crime.
О that our night of woe might have rememb'red
My deepest sense, how hard true sorrow hits,
And soon to you, as you to me then, tend'red
The humble salve, which wounded bosoms fits!
But that your trespass now becomes a fee;
Mine ransoms yours, and yours must ransom me.
Самуил Маршак
То, что мой друг бывал жесток со мною,
Полезно мне. Сам испытав печаль,
Я должен гнуться под своей виною,
Коль это сердце - сердце, а не сталь.
И если я потряс обидой друга,
Как он меня, - его терзает ад,
И у меня не может быть досуга
Припоминать обид минувших яд.
Пускай та ночь печали и томленья
Напомнит мне, что чувствовал я сам,
Чтоб другу я принес для исцеленья,
Как он тогда, раскаянья бальзам.
Я все простил, что испытал когда-то,
И ты прости, - взаимная расплата!
Юрий Лифшиц
Я рад, что зло твоё меня гнетёт
и, опечаленный своей виной,
сгибаюсь, ощутив ошибок гнёт
в своей душе, ни медной, ни стальной.
И если ты моим обижен злом,
как я твоим, — ты побывал в аду,
а я понять, насколько был грехом
твоим задет, досуга не найду.
Мучений наших ночь могла вполне
моей душе о прошлом намекнуть,
чтоб я тебе, как ты когда-то мне,
бальзам смиренья влил в больную грудь.
Наш грех взаимен; я его ценой
твой искуплю, а ты — искупишь мой.
Валентин Савин
Твою измену помню, как сейчас,
Страдания, что вынес я тогда,
И никну долу, сам грешил подчас.
Ведь нервы нас подводят иногда.
Коль ты расстроен выходкой моей,
Как я, то ты все ужасы познал,
А я – тиран, не думал о своей,
Когда твою измену вспоминал.
О, как же я хочу забыть ту ночь,
Что столько горя причинила вдруг,
И, как и ты, хочу тебе помочь
Испить бальзам, врачующий недуг.
Проступок куплен дорогой ценой.
Я грех тебе простил, прости мне мой.
………………………………………………………………
P.S. Слегка изменив второй катрен получаем сонет, посвящённый женщине:
Коль сражена ты грубостью моей
Как я, когда измену осознал,
Ведь я – тиран, не думал о своей,
Когда я от твоих измен страдал.