Татьяна:
За окошком — февраль, но зима надоела, однако...
Нарисуй мне июль, где в полях золотистой пшеницы
В окрыленное небо глядят полусонные маки
С неустанной мольбой — перламутровой сини напиться.
Нарисуй мне июль, с облаками из белого пуха,
Вместо тех, неприветливых, мутно-свинцового цвета,
И стакан молока, и горячего хлеба краюху,
Что невольно напомнят давно убежавшее лето,
Зверобоя цветенье и пчел заводную ораву
У извилистой речки, прозрачной до самого донца,
Где с тобою в обнимку бредём по некошеным травам,
Умываясь лучами закатного рыжего солнца.
Сергей:
Саркастически хмыкнет в кулак уважаемый критик.
Разве это возможно: июль среди зимней метели?
Я отвечу ему
и ярчайшими красками триптих
на стене нарисую свободной
напротив постели.
Будет слева поляна цветочная,
краски восхода…
В центре жаркий июль,
золотое пшеничное поле…
Справа - август…
Над соснами - звездный дуршлаг небосвода
и звезда, что легко
загадать нам желанье позволит.
Мы на этих картинах
присутствовать будем незримо,
а реально – в постели,
взаимной любовью согреты…
Я рисую картины на стенке
для самой любимой,
Отступает февраль …
Приближается яркое лето.