Грозы молила тусклая земля.
Шептали травы что-то возбуждённо.
И я, в убежище бревенчатого дома,
молила о дожде небесные поля.
Моя гортань к молитве непривычна:
она ленива, ветрена и вздорна,
она бранчлива и кричит обычно,
как будто этот мир на дыбе вздёрнут.
Но ныне преклоню свою главу -
топор луны завис уж надо мною:
я лучшую сожгу свою главу,
чтоб только землю напоить водою.
Я отработаю душой! Я отплачу -
рукой и глазом, голосом и глоткой;
не о себе на этот раз кричу:
воды прошу, а не вина иль водки!
Глаза так режет тусклый трав узор.
Невмочь душе стенанье хрупкой птицы!
Позволь за всех и вся принять позор
и быть десятой спицей в колеснице!
О, сжалься, небо, над моей бедой!
Я тоже так мала, как травы и соцветья...
Как бабочка, была я молодой
и древней, как тот дуб - тысячелетний.
О, злая туча, ты не зли меня! -
С тобой во зле могу я состязаться!
Ударьте громы! Вы - моя родня!
И молнии... Мне вас ли опасаться?
Я отработаю душой! Я отплачу -
рукой и глазом, голосом и глоткой;
не о себе на этот раз кричу:
воды прошу, а не вина иль водки!
Дразнила я небесные поля,
дразнила тучи, молнии и громы...
Молилась за тебя, как за себя, земля:
о небо - сердцем! - и о землю - лбом! - я.
И дождалась! Прорвало небеса!
У листьев, трав - стремительность, решимость
зелёные подставить волоса
под струи вод, небес непогрешимость.
Подсолнух головы подставила и я...
А сад - своей огромною ладонью -
поил плодов невиданных мадонну,
и - порой каждою - пила, пила земля.
И уж предела нет тому дождю -
грозит он наводненьем и потопом...
Ему я кланяюсь, как древнему вождю,
благодарю за сладких слёз потоки.
Отныне я смиренна, словно сад,
что терпелив и вечен, как природа...
Низвергнут нам небесный водопад:
в разгаре лета - летняя погода!
Я отработаю душой! Я отплачу -
рукой и глазом, голосом и глоткой;
надолго благодарно замолчу,
вверяя жизнь свою метеосводке.
2003