* * *
Я жена Иуды Искариота.
А, вернее — брошенная им баба.
Не пройду я мирро лить — неохота,
Видишь, мне самой с собой нету слада.
Ты и так воскрес поди, как писали,
И сосуды зря они носят в гору,
Я не спорю, Господи, с небесами,
Я одна причастна к его позору.
Все причастны правде твоей и силе,
А с причастниц грех ты снимаешь тут же,
Только, чтоб повсюду не голосили,
Не скажи, чтоб он был тебе нужен.
Ты три дня был мертв, чтобы все воскресли,
Он навек погиб, чтоб Тебя распяли.
Навсегда. Пусть славят воскресших песни,
Разреши мне в черном влачится дале.
Не следи за мною скорбящим оком,
Станут овцы многие твоим стадом,
Хоть зарыть дозволь его одиноко,
Коль не смог оставить с Собою рядом.
Ты увел Иуду как будто в гости,
Сладкой речью увел от меня, прельстивши,
Ведь растут еще борода и ногти,
Как он, значит, верит, что всех простишь Ты…
Я пойду по пыльной дороге в поле,
Предо мною храмы запрут повсюду.
Не Твоя ль на все была Божья воля?
И не сам ли Ты торопил Иуду?
И не сам ли предал Ты иудея?
И навечно отдал на поруганье,
Человеческий сын не причтен к злодеям,
Смерть легка, когда утомят страданья.
Так, споткнувшись где-то в дверях вокзала,
Прошепчу, охрипшая от простуды,
Что должна сказать была — не сказала —
Иудее, стало быть, я Иуды.
Но, пройдя сквозь время и сквозь пространство,
Мне ли нынче сетовать на дорогу?
Мне ль у Бога требовать постоянства…
Вот и снег пошел уже… слава Богу…