Я глупее самой распоследней суки,
Суке той однажды в шутку мужики
Дали песью шапку нюхать, так, от скуки,
А наутро смотрят — мертвые щенки...
Сука была щенной и не захотела
Доносить приплод свой в радость скорнякам,
И собачье тело просто опустело,
Словно оскверненный непотребством храм.
Я хожу непраздной, а в Москве стреляют.
Думаю о разном — может быть — не нас...
У меня есть дело — детское стираю,
Белые пеленки в этот черный час.
Я несу тряпицы, а толпа теснится,
Говорят — не суйся, — комендантский час!
Я им: мне пеленки надо для ребенка
Высушить немедленно, именно сейчас...
От стрельбы трясутся стекла в зимних рамах,
Может, обойдется, может быть — не мы...
Может быть, пугают — по небу стреляют.
Знамо дело — все мы не хотим войны.
И детей побило под молчанье наше,
Под невозраженье каждого и всех,
И живем мы дальше, подавившись фальшью —
Мне любая сука посмеется вслед.
Но собаки наши только волком воют,
Это мы герои, это мы могли,
Мне учебник, что ли,
отечества истории
спрятать от детей-то...
чтобы не нашли?