Берег уходит в море –
море глотает берег.
В этом родстве-раздоре –
пенная суть истерик:
лик познается ликом,
взгляд узнается взглядом.
Это молчанье крика,
горькая сладость яда,
жертва столпотворенью –
вмиг Вавилон разрушен,
это чужие тени
исподволь входят в душу,
это противоречий
нервный глоток в гортани,
это – ничем и нечем,
но ухватить – на грани,
это – скалой скуластой –
берег измерить морем
и дозволенье: «властвуй» –
всем подневольным волям.