За бетонной стеной оголённые сучья лежат.
Мне все кажется, осень в квартиру пробраться посмела.
Я зову и кричу и опять, будто бы, невпопад,-
Я - лишь клен для тебя, развалившийся так неумело.
Мне таким обветшалым стоять до весны; ты представь:
Не до той, что полгода - до той, что значительно дольше.
До минуты, когда ты зайдешь и прервешь эту явь.
И смахнёшь желтизну с тонких плеч, пробегая по роще.
Только ты не заходишь. Здесь нет никого, просто я...
Я тону постепенно в трясине, где спрятаны корни.
Ты скажи, сколько дней, сколько лет мне еще простоять?
Сколько раз наблюдать, как проходит, ссутулившись, дворник?
Ты зайди на часочек, я буду без памяти рад!
Я же клён, просто клен! Даже шага не сделаю ближе!
Для тебя здесь хранится прекрасный, загадочный клад...
Одинокая тайна, склонившая ветви над крышей...
Я опять как немой, попытавшийся что-то сказать,
Ну а ты - как слепой, разучившийся полностью слышать...
Ты - весна, не пришедшая трелью в мой пасмурный сад.
Я же... клён. Просто клён, опрокинувший ветви над крышей.