Я сейчас расскажу тебе нашу историю, а дальше ничего не будет. Я знаю, слова все убивают, но теперь это уже не имеет значения. Тем более, на самом деле я говорю сама с собой, ты меня не слышишь. Помнишь, мы гуляли по Арбату, Танька, Ленка, ты и я? Мы приехали в Москву на осенние каникулы, это был наш последний день.
Сколько нам тогда было? По шестнадцать? Ты притворялся пьяным, хотя выпил всего бутылку пива. Но мы тебе верили. Ты громко пел блатные песни, прохожие от тебя шарахались. Я сказала:
- Перестань!
- Мне холодно, - ответил ты. – Я когда пою, греюсь.
- Я тебе свой шарф отдам, только замолчи!
У меня был длинный полосатый шарф собственной вязки, я намотала его тебе на шею, и ты стал похож на толстую гусеницу. Ты как-то сразу притих, будто стал закукливаться. Мы даже не сразу заметили, что ты отстал, побежали обратно. Ты стоял посреди улицы, такой сосредоточенный, застывший, а глаза смотрели куда-то внутрь. Я испугалась:
- Гена, что с тобой?
- Да он пьяный просто! – сказала Ленка. – Давайте его бросим, надоел уже. Не маленький, сам дорогу найдет. - Ну, нет. Так нельзя. Мы же вместе приехали. Гена, пойдем, - я взяла тебя под руку, и ты послушно последовал за мной. Если честно, мне тогда было очень хорошо, я помню. Москва была нарядная ко дню 7 ноября, везде лампочки висели, флаги. На Красной площади было полно народу, много пьяных и просто веселых людей. На нас, лукаво прищурясь, со стен исторического музея взирал дедушка Ленин. Я была рада, что ты поехал с нами, ты мне очень нравился. Ты учился в параллельном классе всего год, а потом поступил в техникум. Мы так и не успели тогда познакомиться.
А Танька знала тебя с детства, ваши матери дружили. Это она подала идею взять тебя с собой, ее родители боялись девочек одних в Москву отпускать. На Красной площади, к нам подошли какие-то ребята – хотели познакомиться. Стали звать в гости, мы глупо хихикали, не соглашались. Тогда один из них, посимпатичнее и понаглее, взял меня под руку и отвел в сторонку. И ты громко запел фашистский марш. Я кинулась к тебе, умоляла замолчать, затыкала ладонью рот. Ты кусал меня за руку, смеялся и продолжал петь. Ребят как ветром сдуло. Зато появилась милиция, и нас всех забрали. Хорошо, там начальник нормальный оказался, прочел нам лекцию о правилах поведения в общественных местах и отпустил. Ему наверно не доложили, что ты фашистский марш пел, может сами не поняли, ты бы так просто не отделался – времена другие были, не то, что сейчас.
Но мы в милиции долго проторчали, чуть не опоздали на вокзал. В поезде никто не хотел с тобой разговаривать, даже я. Я была очень на тебя обижена за Красную площадь. Ты вышел за мной в тамбур и попросил сигарету. Мы молчали, пока курили, потом опять молчали, глядя, на проплывающие за окном деревья, а потом ты сказал рассказал смешной анекдот и я засмеялась.
- Давай будем с тобой друзьями, - сказал ты. Я ответила:
- Посмотрим.
Мне тогда казалось, я тебя простила. Но по-настоящему я не простила тебя даже сейчас. Мы стали созваниваться по возвращению в родной Омск. Вместе ходили в кино... Мне было интересно с тобой, но влюблена я была всегда в кого-то другого. Ты тоже иногда влюблялся и просил у меня совета. Танька с Ленкой называли нас Чебурашкой и Крокодилом Геной, все подкалывали меня, когда свадьба. Я шутила:
- Не хочу быть Наташей Баташовой! Сочетание неудачное! Мы с Генкой просто друзья.
А потом я уехала в Москву, поступила в институт, вышла замуж… Ты объявился неожиданно, просто позвонил в дверь. Муж ничего, нормально это воспринял, я же ему про тебя рассказывала. Оказалось, ты тоже обосновался в Москве, открыл свое дело, даже жениться успел. Адрес тебе дала Танька.
С тех пор мы дружили, как это говорят, семьями. Жена твоя мне не понравилась, хотя я ничего тебе не сказала. Сразу было видно, красивая стерва. Все время ей от тебя что-то было надо, причем с каждым днем все больше. Она даже порадоваться не успевала, эта твоя Алина. Как ты мог себя с ней связать? Ну да ладно, дело прошлое. И тебе мой муж не понравился, то есть, вы нашли с ним общий язык, но в первый же вечер ты мне сказал: «Не твой это человек. Не обижайся».
Иногда мы уединялись с тобой на кухне. Я могла доверить тебе такое, чем даже с подругами не делилась. Ты тоже многое мне рассказывал. И, конечно, мы давали друг другу советы. Не знаю, воспользовался ли ты хоть одним, я, кажется, нет. Но это не имело значения. Твоя жена, как я и предвидела, сначала выпила из тебя все соки, а потом раздела до трусов. Я предлагала тебе хорошего адвоката, но ты отказался:
- Пусть исчезнет с моих глаз поскорей. Я себе еще заработаю.
Ты мне здорово помог, когда мы разводились с мужем. И размен квартиры устроил, и денег одолжил. А когда я попыталась вернуть долг, сказал, что это подарок на день рождения. А кто таскал эти дурацкие коробки при переезде? Если бы не ты, я бы, наверно, тоже все бросила, так тошно было всем этим заниматься. Потом у нас были какие-то романы, несчастные любви… Можно было позвонить тебе ночью и сказать: «Ген, что-то мы давно не ругались», а ты спрашивал: «Приехать?» И приезжал. Ругались мы с тобой постоянно. Ты меня часто обзывал дурой, а я тебя в ответ - гадом. Я ведь так больше ни с кем себя не вела, наверно, ты нарочно меня изводил.
А потом у меня настал такой затяжной период, когда мне вообще не хотелось никого видеть и кому-то что-то рассказывать. Да и рассказывать было нечего – ничего не происходило. Я даже перестала красить ногти, подводить глаза, покупать новые вещи… Как будто время остановилось - вокруг ничего нет и ничего не нужно.
Однажды я сидела не кухне в таком вот состоянии и почувствовала, что мне тебя не хватает. Когда ты приехал, я сразу сказала: - Только не кричи, Ген, мне и так плохо. Я говорила, что мне надоели эти бессмысленные встречи с мужчинами. Когда человек тебя не любит, не понимает, только думает, что понимает, а сам делает все невпопад. Что мне надоела вся эта романная фальшь и пошлость. Что я никогда до конца не верю мужчине, с которым ложусь в постель, потому что остро осознаю, настоящей любви тут нет, а есть только убогая имитация. Что я не хочу никакого праздника, а просто тепла. Чтобы можно было не говорить, просто быть рядом.
Немного тепла, чуть-чуть. Чтобы отдышаться, набраться сил, вновь во что-то поверить. Ведь я даже не заметила, как надежда вытекла из меня по капле. И я уже не понимаю, как я выгляжу, и могу ли кому-нибудь понравиться. Время от времени ты мне что-то отвечал, что-то абсолютно неважное. Главное, ты был рядом и хотел, чтобы я была счастлива.
Не знаю, что нашло на нас, какое-то затмение. Утром ты уехал, пообещав позвонить через неделю. Мне не хотелось думать, хорошо это или плохо то, что случилось. И что будет потом. Только во мне что-то ожило, потекли жизненные соки, разнося по телу силу и веру в себя. Мне было с тобой не страшно. Я узнавала незнакомого, родного до боли мужчину. Мы верили друг другу много лет и будем верить всегда. И, чтобы не произошло, ты все равно будешь меня любить, хотя бы как друга. Я расслабилась и впитывала тебя всем телом. Позвонишь ты или нет, уже не имело значения. Я буду жить – вот что я чувствовала.
А потом ты пригласил меня к себе. Пока ехала, я поняла, что совершенно не готова к этой встрече. Помнишь, я опоздала? Просидела на лавочке около твоего подъезда - боялась идти. Ты был не один. С Толяном, твоим приятелем по техникуму, мы были знакомы еще в Омске, да и в Москве не раз встречались у тебя в гостях. Ты чмокнул меня в губы:
- Ну, привет, Самохина! Садись, а мы тут выпиваем по-холостяцки, присоединяйся! Весь вечер тебя несло, ты кричал, рассказывал не очень приличные анекдоты и громко смеялся. Ты даже вспомнил ту историю на Красной площади. Ты был таким, каким ты был всегда. Я знаю, мы теперь долго не увидимся, может быть даже никогда. Потому что в этот раз ничего хорошего у нас не получилось. Когда мы остались одни, в моей голове все время стучала, билась какая-то мысль. Она была хозяйкой в моем теле, и слиться с тобой по-настоящему я не смогла. Я даже знаю, какая. Нашу встречу ты должен был устроить совсем не так. А я не должна была оставаться. Надо было посидеть немного и уехать домой. Но я боялась тебя обидеть.
Теперь все это уже не имеет значения. Что-то могло сбыться, но не сбылось. Все равно тебе спасибо, Гена. На какой-то миг я все же была счастлива. Я почувствовала рядом мужчину, которого ждала всю жизнь. Я теперь знаю, как это бывает, а значит, это обязательно придет, теперь уже навсегда.
Может, до встречи с этим мужчиной пройдет несколько лет, но теперь я узнаю его! Он будет любить меня, оберегать. Он будет сильным и добрым. Как я устала быть одна! Он закроет меня собой. Мне не нужно будет постоянно быть сильной и бороться за место под солнцем...
…Только я не могу представить себе, что это будешь не ты! Я никому не верю, кроме тебя! И никогда не поверю! Гена! Я хочу, чтобы это был ты... Телефон?..
- Алло! Гена?!
- Чебурашка, прости меня.
- За что?
- За Красную площадь.
- Уже простила.
- Ну и вообще… Мне не нужно было Толяна звать. Ты очень стеснялась, я это понял. Я сейчас заеду за тобой, и мы попробуем все сначала.