Когда проглотишь невзначай
комок самарского плебейства,
утешит томская печаль
и полупольское еврейство,
и призрак герба на стене,
и призрак стен или удела,
чужие паростки корней
от Витовта или Ягелло.
И так выдерживаешь день
поджарым мясом, без гарнира,
и бродишь тенью. Будто тень
бродить способна без Шекспира.
И так вынашиваешь ночь,
«нестерпно» сплющивая в «сумно»,
как будто тучу гонят прочь
в чужие земли за Изюмом.