Угар внезапности прошёл,как и в Европе,
Из сердца,доставая страх в противнике собой,
Взойти на крест в неслыханной Голгофе,
Распятием клянясь над непокрытой головой.
Россия стала жертвой в их умах,
Принёсших культом смерти воздаянья,
Колоссу , что на глиняных ногах,
Стоял и верил в счастье жизни и призванья.
Вцепившись мёртвой хваткой в горло зверю,
Держал руками дух границы и в Божественной Любви,
Поверил , что в него от Ярости проникла Сила Непреклонной Веры ,
Сорвавшей путы мести в пролитой реке крови.
И хладнокровные убийцы женщин и детей,
Нашли ответ в сознании мифических героев,
Они не верили законам вед
И пали в битве, умалённой в смерти вдвое.
Ожесточение невиданных боёв
Достигло пика духа отрешенья,
Воздвигнув вечный пьедестал любви основ,
Позволив ставке принимать оперативные решенья.
Шок управления сменился ясностью в беде,
Эвакуация вошла в народе,в камень преткновенья,
Кого спасать,себя или что нажили в большой нужде,
Питая душу радостью в труде и самоуваженьем.
Заполонив колоннами мосты и автострады,
Бредущих беженцев и переброшенных частей,
И развернув всех к Родине Укладом,
Отцов и дедов,переживших прошлого елей.
И все кто смог держать оружие в руках,
Пошли в отряды и вступили в партизанские границы,
Сжимая пальцы на винтовочных курках,
И вспоминая павших лица.
Кто отвечал за сохранение архивов,
Уехал с ними , затаённою мечтой горя,
Вернуться в разведвзводах, открывать любимым,
На правду положения поблекшие глаза.
Кто всем всегда руководил,ушёл в леса и создавал цунами,
Волною Ярости Святой и управляя Яростью Потерь ,
Нависнув тёмной тучей над врагами,
Пролив в Душе Отечества Величия Елей.
Заводы вывозили в спешке и большой,
Грузили технику и брали с мирным боем эшелоны,
Великой мудростью ,явив уклад перед войной,
За Выживание Страны Врагом Непокорённой.
Бои внесли на урожай другой расклад,
Он догорал жнивьём в войну пропавшим ,
В опасности вновь оказался Ленинград,
Зовущий биться славой революции и старших.
28 июня-память пророка Амоса (VIII в. до Р. Х.),память мучеников Вита, Модеста и мученицы Крискентии питательницы (ок. 303)
память святителя Ионы, митрополита Московского и всея России, чудотворца (1461
День Фита и Амоса.
Пришёл Амос — овёс пошёл в рост.
На Фита соловей замолкает, а дождь на Фита — плохо для жита.
Кто сеет после этого дня, тот прост бывает — хлеб не вызревает
Трудная оборона
Итак, дивизия выполнила поставленную задачу. И это, конечно, не могло не радовать. И все же на душе было тревожно. Я понимал, что гитлеровцы не смирятся с поражением и попытаются отбросить нас назад.
К тому же 331-й и 355-й стрелковые полки занимали крайне невыгодные для обороны позиции: они глубоким клином врезались в расположение врага, в случае флангового прорыва этим частям грозило окружение. Личный состав подразделений после почти 14-часовых боев был измотан, бойцы в течение всего дня не получали пищи, и все же я вынужден был отдать приказ немедленно окапываться.
К сожалению, сделать это мы не успели. Не прошло и получаса, как мне позвонил командир 331-го стрелкового полка полковник Бушуев и доложил, что противник силами до двух батальонов пехоты с 50 танками наступает с южных склонов высоты 260,8 в направлении Вяча, нанося удар по флангу полка.
— Атакованы и первый и второй батальоны, — докладывал Бушуев. — Немцы ведут сильный артиллерийский огонь, бомбит авиация. В батальонах большие потери, поскольку нет укрытий, а местность открытая...
Что я мог ему ответить? Только следующее:
— Держитесь, дорогой! Пускайте в ход «бутылочников». Они не подведут.
— Будем драться, товарищ генерал!
Да, оправдались мои самые худшие предположения — гитлеровцы ударили именно во фланг полка и стремились оседлать дорогу на Минск через Мочаны. Если им это удастся, полку Бушуева придется драться в окружении.
Батальоны под командованием капитанов М. П. Старкова и В. Р. Бабия сражались героически. Основная тяжесть борьбы с вражескими танками вновь легла на плечи [44] «бутылочников». Как и в предыдущих боях, первыми вступали в единоборство с танками коммунисты и комсомольцы. По нескольку стальных громадин сожгли капитан Бабий, секретарь комсомольского бюро полка Шнейдерман, комсорг шестой роты Иванов, старший политрук Мартынов. Не отставали от них и артиллеристы. Расчеты орудий несли большие потери, но не прекращали губительного для фашистов огня прямой наводкой. Командир взвода младший лейтенант Смолинцев, заняв место убитого наводчика, сжег два танка, командир взвода лейтенант Короминский и наводчик Петров тремя меткими выстрелами уничтожили три фашистских танка.
Не пробившись в расположение этой батареи, танки пошли в обход и здесь попали под огонь 76-мм полковых пушек. Один из танков попытался на полной скорости раздавить орудие вместе с расчетом, но наводчик красноармеец Попов в упор расстрелял его.
Примерно через полтора часа после начала этого ожесточенного сражения, уже в сумерках, мне вновь позвонил полковник Бушуев:
— Командиры первого и второго батальонов доложили мне, что немцы окружают их. Разрешите пробиться на командирском танке в расположение батальонов и на месте решить, как спасти положение.
Не хотел я отпускать командира 331-го стрелкового полка в самое пекло, но, пожалуй, это было единственно правильное решение.
— Ну что ж, действуйте, — с тяжелым сердцем разрешил я. — По прибытии — доложите обстановку.
Оставалось только ждать. Ждать известий от Бушуева. Время тянулось медленно. Мучила жажда. И справа и слева доносились звуки боя.
Не помню, сколько прошло времени, как вдруг у КП дивизии послышался лязг гусениц. Вбежал адъютант и доложил, что на разбитом командирском танке привезли тяжело раненного полковника Бушуева.
Меня буквально затрясло.
— Несите его сюда. И врача — быстро!
Внесли окровавленного командира 331-го стрелкового полка. Я присел рядом с ним.
— Не удалось проскочить, товарищ генерал, — с трудом, хрипло проговорил он. — Дорога через Мочаны простреливается немцами... Нас накрыли третьим снарядом... Помогите Старкову и Бабию... [45]
Это были последние слова храброго командира коммуниста И. В. Бушуева. Через несколько минут он скончался.
Трудно передать всю боль и тяжесть утраты. Погиб мой боевой товарищ, один из лучших командиров в дивизии...
Между тем все попытки связаться с командирами первого и второго батальонов не дали результата. Стало ясно, что 331-й стрелковый полк окружен.
Как выяснилось впоследствии, немецкие танки еще до наступления темноты вышли в тылы батальонов и перерезали дорогу, проходившую через Мочаны. Лишь поздно ночью они прекратили атаки, плотным кольцом охватив 331-й стрелковый полк. Старков и Бабий несколько раз водили своих людей в атаку, пытаясь пробиться из окружения, но местность была открытой, каждый метр простреливался. Все попытки оказались неудачными.
Полк понес значительные потери в личном составе. В первом батальоне Старкова осталось всего две неполные роты. Поэтому было решено свести оба батальона в один отряд. Командование этим сводным отрядом принял капитан Бабий.
Умирая, полковник Бушуев просил помочь его полку. Но сделать это практически было невозможно — все части дивизии вели тяжелые бои. В 19 часов 40 минут из района Масловичей гитлеровцы бросили до полка пехоты, поддержанной танками, на позиции 355-го стрелкового полка. Эта атака была отбита с большими для врага потерями. И решающую роль здесь сыграли артиллеристы.
Чудеса творил взвод противотанковых орудий под командованием старшего сержанта А. В. Адышкина. Подпустив танки на максимально близкое расстояние, взвод с первых же выстрелов поджег четыре вражеские боевые машины. Остальные танки повернули обратно. Это сыграло решающую роль в этом бою. Пехота противника, увидев, что танки отступили, в беспорядке бросилась их догонять.
Поняв, что здесь пробиться нельзя, противник из района Городок, Семков ударил по левому соседу 355-го стрелкового полка. Здесь ему удалось прорвать нашу оборону и быстро выйти в район населенного пункта Зацень.
В результате сложилась крайне неблагоприятная обстановка для 100-й дивизии, которой угрожал выход гитлеровцев [46] в тыл и полное окружение. Оценив обстановку, я был вынужден отдать приказ командиру 355-го стрелкового полка полковнику Швареву отвести подразделения на рубеж Паперня, Караси. На этом рубеже батальоны Шварева в течение всей ночи на 28 июня отражали яростные атаки гитлеровцев, стремившихся любой ценой пробиться к автостраде Минск — Москва.
Не лучше было положение и у 85-го стрелкового полка и его соседа справа 603-го стрелкового полка 161-й стрелковой дивизии. Волна за волной накатывались фашистские танки со стороны Острошицкого Городка. Здесь вновь отличились истребители танков — «бутылочники», спалившие свыше десятка боевых машин. Но и полк нес большие потери. Подбив два фашистских танка, погиб смертью героя сержант Сазонов, один из первых и самых умелых истребителей танков.
А фашисты рвались вперед, не считаясь ни с какими потерями. На их стороне было огромное преимущество в людях и технике. С отходом 355-го стрелкового полка удерживать рубеж у Острошицкого Городка не имело смысла, и в 22 часа я приказал подполковнику М. В. Якимовичу отвести 85-й стрелковый полк на рубеж Усборье, Чертяж.
И все-таки 85-й стрелковый полк помог окруженному сводному отряду капитана Бабия. Фашисты значительное количество пехоты и танков перебросили к Острошицкоиу Городку для действий против полка Якимовича, я это позволило отряду вырваться из кольца и пробиться в леса севернее Казимировки. Правда, соединиться с основными силами дивизии не удалось, зато в лесах отряду уже не угрожали фашистские танки и самолеты.
Лишь к 23 часам перед фронтом дивизии установилось относительное затишье. Относительное потому, что 355-я стрелковый полк все еще вел огневой бой. Но уже можно было хоть немного передохнуть. Давали себя знать усталость и огромное нервное напряжение. За последние трое суток почти не удалось поспать. Я прилег и попросил адъютанта разбудить ровно через час.
Не проспал, очевидно, и десяти минут, почувствовал осторожное прикосновение к плечу. Адъютант доложил, что на связи подполковник Якимович. С трудом поднявшись, я взял трубку.
— Товарищ генерал! В лесу севернее Казимировки идет бой... [47]
«Это пробивается 331-й, — молнией пронеслось в мозгу. — Теперь есть возможность ему помочь».
— Хорошо, — ответил я. — Попросите к себе на КП командира 34-го артиллерийского полка майора Останьковича. Я сейчас к вам приеду...
После короткого совещания на КП Якимовича мы приняли решение ночью контратаковать противника севернее Казимировки навстречу прорывающемуся из окружения отряду капитана Бабия. Все батареи 34-го артиллерийского полка выдвигались в боевые порядки 85-го стрелкового полка на прямую наводку. Правда, в нашем плане было одно уязвимое место. Пехоте предстояло южнее Острошицкого Городка преодолеть открытое пространство на перекрестке двух рокадных дорог. Но мы надеялись на внезапность нашего удара.
К сожалению, наши надежды не оправдались. Гитлеровцы предвидели возможность такого удара. С первыми залпами наших орудий со стороны фашистских войск в небо взлетели десятки осветительных ракет. Наступающие батальоны на перекрестке дорог оказались как на ладони. Под шквальным пулеметным, минометным и артиллерийским огнем они залегли. Гибли люди. Стало ясно, что внезапного удара не получилось.
Пробиться бы еще каких-нибудь три-четыре километра, и отряд капитана Бабия соединится с нами. Но в случае неудачи можно погубить и 85-й стрелковый полк, а тогда путь на Минск будет открыт. Как ни тяжко было отказаться от попытки деблокировать отряд, но пришлось приказать 85-му стрелковому полку отойти на исходные рубежи и закрепиться там. Остатки 331-го стрелкового полка остались отрезанными от основных сил дивизии.
Всю ночь я не уходил с КП Якимовича. Был уверен, что именно здесь гитлеровцы нанесут основной удар. И действительно, рано утром 28 июня со стороны Острошицкого Городка показались немецкие танки и бронетранспортеры. Тут же началась артподготовка. На передний край 85-го стрелкового полка обрушилось море огня. Хорошо, что за ночь мы успели отрыть окопы и укрытия.
Я связался с Останьковичем и приказал ему выдвинуть свои орудия на прямую наводку и открыть огонь по танкам и бронетранспортерам.
А фашистские боевые машины уже ринулись вперед. Мне казалось, что артиллеристы 34-го полка непростительно [48] медлят. Но вот раздался первый выстрел, второй — задымил один танк, застыл с развороченной башней другой, опрокинулся бронетранспортер. У всех отлегло от сердца.
— Молодцы, артиллеристы! — вслух сказал Якимович.
Бой продолжался уже более часа. Отдельным фашистским танкам удавалось прорваться к окопам 85-го стрелкового полка. Здесь их встречали группы истребителей танков. Три машины сжег командир пятой роты лейтенант Приходько, две — командир пулеметной роты лейтенант Насад, по одной — секретарь комсомольского бюро полка политрук Шнейдерман и замполит полка батальонный комиссар Зыков.
Бой достиг своей высшей точки. Казалось, еще немного — и вражеская атака окончательно захлебнется. И вдруг резко упала интенсивность нашего артиллерийского огня. Я немедленно связался с Останьковичем:
— Почему прекратили огонь?
— Четвертая пушечная батарея молчит, товарищ генерал. Видимо, ее подавили. У шестой гаубичной на исходе снаряды...
— Вы понимаете, что сейчас решающий момент боя? — закричал я в телефонную трубку. — Немедленно обеспечить доставку боеприпасов и помочь четвертой батарее! Я повторяю — немедленно!
Надо отдать должное Останьковичу. Он приложил максимум усилий, чтобы обеспечить батареи боеприпасами. Но связь с ними никак не удавалось наладить.
Начальник штаба дивизиона капитан Тетерин послал связного на четвертую батарею. Но он не вернулся, видимо погиб по дороге. Немцы били из минометов даже по отдельным бойцам.
Второго связного послал командир дивизиона капитан Макеев. Но и он добрался только до дороги — погиб от осколка разорвавшейся рядом с ним мины.
Нужно было посылать третьего. Посылать почти на верную смерть. И капитан Макеев выбрал Арсентия Гаджамана, писаря штаба дивизиона.
Выбравшись из окопа, Гаджаман пополз от воронки к воронке. Над головой свистели пули, совсем рядом рвались снаряды и мины. Вскоре за кустами показались орудия второго огневого взвода шестой батареи.
Положение там было тяжелым. Стенки окопов, щелей осыпались. В одном из окопов стонали раненые — наводчик [49] второго орудия красноармеец Михайлов и два бойца, дальше под кустом лежали убитые — командир батареи старший лейтенант Неведомский, командир первого орудия Морозов, наводчик Драгунов и еще три красноармейца.
Навстречу Гаджаману поднялся помощник командира второго огневого взвода сержант А. И. Вавилов.
— Товарищ сержант! — обратился к нему Гаджаман. — Я от капитана Макеева, передаю его приказ. Видите вон ту высотку? На ней немцы установили минометы и крупнокалиберные пулеметы, простреливают подходы к четвертой батарее. Дайте по ним пару снарядов, когда я буду проскакивать через шоссе, заставьте фашистов замолчать. А снаряды вам сейчас будут.
Где перебежками, где ползком, а где на четвереньках Гаджаман снова начал пробираться к четвертой батарее.
До огневой позиции четвертой батареи оставалось всего 50–70 метров, когда Гаджаман заметил, что у него на винтовке нет штыка. Как же так — винтовка без штыка? Если не сегодня, так завтра будут проверять оружие, обнаружат потерю и скажут: что же ты за боец, Гаджаман, штык потерял в бою, а еще хороший стрелок. Бросился искать, и, к счастью, штык оказался неподалеку. Последний рывок, вот и опушка леса, на которой позиции четвертой батареи.
Глазам Гаджамана предстала страшная картина: сиротливо стоявшие орудия, окруженные множеством воронок, разбросанные снаряды, разбитые телефонные аппараты.
Это были последствия сильного артиллерийского удара с воздуха.
В овраге были оборудованы укрытия. Там он нашел расчет батареи, всего 20 человек, остальные были убиты или ранены. Из четырех наводчиков в строю остались два. Командование батареей принял заместитель политрука батареи В. Д. Вакоренко. С ранеными был санинструктор батареи младший сержант Иргаш Шамсудинов.
— Почему молчит батарея? — спросил Гаджаман.
— Связь порвана, восстановить ее не удалось, старший на батарее младший лейтенант Гуцало тяжело ранен. Все остальные офицеры и младшие командиры вышли из строя. Не знаем, что дальше делать, — ответил Вакоренко. [50]
В этой обстановке Гаджаману ничего не оставалось, как помогать Вакоренко.
Не теряя ни минуты, они сразу отправили на ОП шестой батареи два передка со снарядами. Быстро свели всех, кто был на огневой позиции, включая и ездовых, в два расчета. Для лучшего сектора обстрела выкатили орудия на край опушки леса, общими усилиями определили прицел и открыли огонь.
Четвертая батарея ожила. Своим огнем она прикрывала продвижение передков со снарядами. Затем перенесла свой огонь для поддержки шестой батареи.
Управлять огнем ни Вакоренко, ни Гаджаман, конечно, не умели. К счастью, четвертая всегда славилась своими наводчиками, такими, как П. П. Олейник, С. Н. Бондарь, В. Г. Письменюк, В. А. Нестеренко. Они хорошо знали свое дело.
Скоро батарейцы увидели, что танки с черными крестами на бортах ворвались на ОП шестой батареи. Вдруг два танка, вырвавшиеся вперед, вспыхнули. «Это последнее, — с горечью подумал Гаджаман, — что мог сделать огневой взвод Вавилова, у него кончились снаряды». Тем временем со стороны Раденковичи появилась колонна немецких танков, двигавшаяся к мосту через реку Умыж, 10, 15, 20 боевых машин насчитали артиллеристы. На батарее начали разворачивать орудия. Решили разрушить мост.
Это удалось сделать. Несколькими фугасными снарядами мост был поврежден перед самым носом у фашистов.
Первые машины остановились, образовался затор. Танки подставили свои борта под удар, и тут заговорила четвертая батарея. Второе орудие ударило по первому танку, первое — по последнему. Обе боевые машины запылали, а артиллеристы перенесли огонь на другие танки.
В панике фашисты развернули машины и убрались, оставив на поле боя 18 танков.
Вскоре с двух направлений четвертую батарею атаковало до батальона фашистских автоматчиков. Впереди них бежали офицеры. Бежали пьяные, во весь рост, с засученными рукавами, с расстегнутыми воротниками. Но горстка бойцов четвертой батареи перед врагом не дрогнула, открыла огонь шрапнелью.
Бой был тяжелый, фашисты, неся большие потери, упрямо лезли вперед, пытаясь захватить огневые позиции батареи. [51]
Чем ближе приближались гитлеровцы к орудиям, тем труднее приходилось нашим наводчикам, снаряды рвались близко, и дым мешал им вести прицельный огонь.
Бой продолжался уже около двух часов, на раскаленных стволах пушек обгорела краска, оставалось все меньше и меньше бойцов в строю, кончались снаряды.
Гаджаман, как и прежде, помогал расчету орудия, подбадривал бойцов.
Когда фашистские автоматчики были в 100–150 метрах от батареи, он услышал голос наводчика:
— Они идут, шрапнель не берет!
Тогда Гаджаман подал команду:
— Поставить на картечь! Около орудий остаться наводчикам с заряжающими, остальным залечь и ружейным огнем отбивать атаки фашистов!
Наши пушки ударили картечью. После каждого разрыва картечь буквально сметала гитлеровцев. И они не устояли, стали быстро отползать назад. На поле боя осталась лежать третья часть личного состава батальона.
Гаджаман, проявив незаурядное мужество, выдержку и воинское мастерство, помог спасти шестую и пятую батареи. Благодаря меткому огню четвертой батареи удалось вывезти орудия шестой и пятой батарей на новые огневые позиция. Сам Гаджаман был несколько раз ранен, причем одно ранение в ногу было тяжелым, но не покинул огневых позиций до конца боя. Только когда было вывезено последнее орудие, он оставил батарею и отправился — нет, не в медсанбат, а к командиру дивизиона — доложить, что задание выполнено. Я в это время был на НП капитана Макеева я слышал доклад Гаджамана. Признаюсь, не смог удержаться, обнял и крепко расцеловал героя. Мне показали потом его шинель: она была пробита в 30 местах пулями и осколками. Каким чудом он остался жив — до сих пор не могу понять!
Руссиянов И. Н. В боях рождённая… Иван Никитич Руссиянов (11 сентября 1900, д. Щуплы, Смоленская губерния, Российская империя — 21 марта 1984, Москва, СССР) — советский военачальник, генерал-лейтенант. Герой Советского Союза.Командовал 52-я стрелковая дивизия,100-я стрелковая дивизия,1-я гвардейская стрелковая дивизия,1-й гвардейский механизированный корпус
28 июня 1941 года. 7-й день войны
Прибалтийская стратегическая оборонительная операция. Утром 21-й механизированный корпус атаковал противника в районе Даугавпилса и ворвался в северо-западную часть города. К концу дня немецкий 56-й моторизованный корпус 4-й танковой группы контратаковал 21-й мехкорпус и отбросил его на 40 км от Даугавпилса.
Белостокско-Минское сражение. 3-я танковая группа Гота ворвалась в Минск с северо-запада, а 2-я танковая группа Гудериана — с юга.
10-я армия Западного фронта оставила Белосток и отходила в район Волковыска и Зельвы. 28 июня противник окружил часть сил 10-й армии восточнее Белостока. Немецкая 9-я армии, наступавшая из района Гродно на юго-восток, севернее Слонима соединилась с 4-й армией Клюге, продвигавшейся от Бреста в северо-восточном направлении, и отрезала пути отхода для основных сил 3-й и 10-й советских армий.
Оборонительная операция на Западной Украине. 28 июня 19-й механизированный корпус был вынужден оставить Ровно и начать отвод своих войск на рубеж реки Горынь. Из района Топорова 15-й механизированный корпус продолжал наступление на Берестечко, а 8-й механизированный корпус — на Дубно. Противник подтягивает резервы для прикрытия правого фланга 1-й танковой группы Клейста, и отрезает 8 МК.
Совинформбюро.
В течение 28 июня наши войска, отходящие на новые позиции, вели упорные арьергардные бои, нанося противнику большое поражение.
В боях на Шяуляйском направлении наши войска захватили много пленных, значительное количество которых оказалось в состоянии опьянения.
На Минском направлении войска Красной Армии продолжают успешную борьбу с танками противника, противодействуя их продвижению на восток…
На Луцком направлении в течение дня развернулось крупное танковое сражение, в котором участвует до 4000 танков с обеих сторон. Танковое сражение продолжается.
В районе Львова идут упорные напряжённые бои с противником, в ходе которых наши войска наносят значительное поражение ему
Википедия.
Эти мысли побудили меня 28 июня снова поехать в 47-й танковый корпус, чтобы быть поближе к соединению, которому больше всего угрожала опасность нападения противника, и в случае необходимости своевременно прийти ему на помощь. Я встретил командира корпуса в Своятичи (23 км юго-западнее Несвиж), ознакомился с обстановкой на участках его дивизий и радиограммой приказал моему штабу ускорить марш 29-й мотодивизии в северном направлении и провести воздушную разведку дорог Новогрудок, Минск и Новогрудок, Барановичи, Турец. Затем я нашел 18-ю танковую дивизию, которая двигаясь одной колонной, встретила некоторые трудности, однако без каких-либо дальнейших последствий преодолела их.
Тем временем мой начальник штаба Либенштейн приказал создать заслон из дивизий различных корпусов во избежание прорыва противника западнее Кайдано, Пясечна (северо-западнее Мир), Городище, Полонка. Я одобрил этот приказ.
В этот день 24-й танковый корпус подошел вплотную к Бобруйску; командный пункт корпуса с 25 числа находился в населенном пункте Филипповичи.
Командный пункт танковой группы 28 июня был переведен в Несвиж, в замок князя Радзивилла, где до этого находился штаб крупного соединения русских. Из старинных вещей я нашел на верхнем этаже замка только фотографию какой-то охоты, на которой присутствовал кайзер Вильгельм I в качестве гостя.
В этот день боевые действия развивались следующим образом:
3-я танковая дивизия достигла Бобруйска, 4-я танковая дивизия — Слуцка, 10-я мотодивизия — Синявки, 1-я кавалерийская дивизия вышла в район восточнее Дрогичин.
17-я танковая дивизия достигла Кайдано, 18-я танковая дивизия — Несвижа, 29-я мотодивизия вышла в район Зельвянка.
Части 10-й танковой дивизии заняли район Зельвянка, основные силы этой дивизии взяли Синявка, дивизия СС «Рейх» достигла Береза Картузская, пехотный полк «Великая Германия» вышел в район северо-восточнее Пружаны.
7-я и 20-я танковые дивизии группы Гота стояли под Минском. На растянутом правом фланге бои 53-го армейского корпуса под Малорита завершились победой. Угроза этому флангу была тем самым ликвидирована.
Г.Гудериан Воспоминания солдата
28 июня 1941 года. 7-й день войны
Оперативные сводки за. 27.6 и утренние донесения 28.6 в общем лишь подтверждают полученные вчера сведения.
На фронте группы армий «Юг». Создается впечатление, что противник предпринял лишь частичный отход с упорными боями за каждый рубеж, а не крупный отход оперативного или стратегического масштаба. Правда, наряду с этим наблюдается интенсивное движение по железной дороге от Житомира на Киев, причина которого пока еще не ясна.
На фронте группы армий «Центр» внутреннее кольцо окружения в районе восточнее Белостока уже замкнулось. В Белостокском лесу юго-восточнее города идут упорные бои, которые, против ожидания, сковывают весь центр и часть правого крыла 4-й армии.
Противник пытается прорвать внешнее кольцо окружения в районе Новогрудка (танковая группа Гота). В районе между Минском и Барановичами это кольцо до сих пор еще не замкнуто.
4-я танковая дивизия наступает из района Слуцка на Минск с целью закрытия этой бреши.
На фронте группы армий «Север» наступление продолжает развиваться согласно плану. Перед правым флангом армии Буша (16-я армия) еще оказывает сопротивление группировка противника в составе нескольких дивизий. Можно надеяться, что в дальнейшем ходе операции она будет отрезана от Западной Двины. Танковая группа Гёпнера зашла ей глубоко в тыл. В район южнее этой группировки противника перебрасываются оперативные резервы ОКХ, которые должны сосредоточиться за левым флангом армии Штрауса (9-я армия). Таким образом, есть надежда, что и эту группировку противника удастся ликвидировать в районе западнее Западной Двины.
11.00 — Разговор с фельдмаршалом фон Леебом. Командование группы армий «Север» договорилось с командованием группы армии «Центр» о том, что 50-й армейский корпус будет переброшен в качестве резерва ОКХ в район севернее Вильнюса не группой армий «Центр», а группой армий «Север» и что оно (командование группы армий «Север») намеревается объединить под руководством этого корпуса не 206-ю и 258-ю пехотные дивизии, а 206-ю и 86-ю пехотные дивизии. Для ОКХ это безразлично, поэтому я даю согласие.
Генерал Вагнер доложил о положении со снабжением:
а. На первом плане — создание баз снабжения в Минске, Молодечно (к 3.7) и в Двинске. На отдельных участках железных дорог можно использовать русский подвижной состав. Придание железнодорожно-эксплуатационных подразделений танковым группам оказалось весьма целесообразной мерой.
б. Распределение охранных дивизий остается без изменений. Начата их переброска к фронту. В первую очередь — в Минск.
в. В Таурогген (Таураге) обнаружены исключительно большие запасы продовольствия (экспортная организация), например: 40000 тонн сала лярд, 20000 тонн сала шпиг, очень большие запасы мяса и жести для консервов. Живые свиньи. Эти запасы передаются в ведение статс-секретаря Баке.
В Каунасе в наши руки попали в полной сохранности большие продовольственные склады и частные перерабатывающие предприятия пищевой промышленности. Они находились под охраной литовских отрядов самообороны.
Донесения, поступившие в середине дня:
Группа армий «Центр»: Минск занят. Правый фланг танковой группы Гудериана находится непосредственно перед Бобруйском.
В полосе группы армий «Юг» 8-й русский танковый корпус наступает от Броды на Дубно в тыл нашим 11-й и 16-й танковым дивизиям. Надо надеяться, что тем самым он идет навстречу своей гибели.
Разговор с Грейфенбергом:
а. Об организации переброски резервов главного командования сухопутных войск в районе разграничительной линии между группами армий «Центр» и «Север».
б. О создании баз снабжения в Молодечно и Минске. Богач доложил: По данным воздушной разведки, начинает обозначаться сосредоточение танков противника севернее и восточнее участка нашего прорыва в районе Двинска.
Генерал Бранд: Отчет о боях за Брест-Литовск (31-я пехотная дивизия). Действие тяжелых метательных установок и артиллерийских систем «Карл» само по себе весьма эффективно, однако сопротивление превосходящих по численности и фанатически сражающихся войск противника было очень сильным, что вызвало большие потери в составе 31-й пехотной дивизии. Ошибок в действиях дивизий, по-видимому, не было.
Разговор с Кейтелем (ОКВ): Вопрос о применении реактивных установок на фронте 11-й армии (соображения фюрера). Краткая информация с моей стороны о последних успехах в этой области.
Середина дня:
Офицер связи при штабе 2-й танковой группы майор фон Белов передал рапорт Гудериана о том, что он в случае его подчинения фельдмаршалу фон Клюге как командующему новой танковой группировкой будет просить об освобождении его (Гудериана) от командования.
Генерал Буле:
а. Состав итальянских соединений, предназначенных для операций на Востоке. Плохая обеспеченность дивизионными частями{82}.
б. 5-я танковая дивизия будет готова: первый эшелон (усиленный пехотный полк) — 9.7, транспортные части — 15.7, дивизия в целом — 1.8.
в. Положение с пополнением личного состава. Наибольшие потери в 17-й армии. Потери в остальных армиях в пределах нормы. По сравнению с потерями в период [1-й] мировой войны потери сейчас незначительны.
г. Сбор и распределение крестьянских повозок для дивизий резерва ОКХ.
д. Решение о подчинении командующего войсками в генерал-губернаторстве командованию группы армий «Центр» следует вскоре пересмотреть как запоздалое.
Донесения: Занят Ровно. Наши войска ворвались в Либаву. Войска достигли Бобруйска. Точно установлено, что значительная часть 1-го русского танкового корпуса действует перед фронтом 18-й армии.
Генерал Паулюс (1-й обер-квартирмейстер): Вопросы по организации войск в Северной Африке. (Наиболее целесообразно создать танковую группу под командованием Роммеля, подчиненную итальянскому командованию.)
Вечерние донесения: Перед фронтом группы армий «Юг» подтверждается отход противника. В течение двух последних дней в тылу, позади постепенно распадающегося фронта, замечено движение отдельных моторизованных колонн с юго-востока и востока. Видимо, противник пытается организовать сопротивление на известной нам линии укреплений Новоград-Волынский, Проскуров, Днестр. Однако, отходя на этот рубеж медленно и с контратаками, он расходует в них большое, количество сил. Части 17-й армии находятся непосредственно перед Львовом. Клейст с боем занял Ровно.
На фронте группы армий «Центр» в результате отчаянных попыток противника выйти из окружения в районах Волковыска и Новогрудка обстановка на ряде участков серьезно обострилась. Это вынудило 4-ю армию направить 12-й армейский корпус на север, а 9-ю армию — бросить 5-й армейский корпус в южном направлении. В итоге возникшие трудности были преодолены.
Брешь между танковыми группами Гудериана и Гота до сих пор еще полностью не закрыта. Однако Гудериан уже подошел своим правым флангом [3-я танковая дивизия] к Бобруйску и, по-видимому, имеет возможность стремительным броском переправиться через Днепр у Могилева или Рогачева. Это было бы решающим успехом.
На фронте группы армий «Север» наши войска расширили плацдарм в районе Двинска. Войска левого фланга танковой группы Гёпнера заняли Екабпилс. Мост через Западную Двину у этого города взорван противником. В тылу группы армий «Север» серьезное беспокойство доставляют многочисленные остатки разбитых частей противника, часть которых имеет даже танки. Они бродят по лесам в тылу наших войск. Вследствие обширности территории и ограниченной численности наших войск в тылу бороться с этими группами крайне трудно. Взята Либава.
Обнаружено движение автомашин от нижнего течения Западной Двины в направлении Ленинграда. (Какая цель преследуется этим движением, пока неясно.)
На всех участках фронта характерно небольшое число пленных, наряду с очень большим количеством трофейного имущества (в том числе горючего).
Ф.Гальдер Военный дневник