Зашуган до дрожи,
тревогой стреножен,
живёт, чуть дыша.
Под панцирем кожи
коровкою
божьей
томится душа.
По самому краю ползёт, задыхаясь,
и свет ей не бел.
А всё потому, что он
не загадает.
Он небо сжигает.
В себе.
****
Из этого не вырастут стихи.
Какой там сор, одна вода и пена!
Я привыкаю жить обыкновенно,
Людей делить на добрых и плохих.
На всякий случай, то есть на любой,
Гоню волну и рыбой бьюсь о рифы,
На энтомологическую рифму
Накалывая бабочку-любовь.