Поджидали весну. Неумело пекли всю неделю
первым комом блины, вспоминая рецепт с бородой.
А на улице март посыпает сырою метелью
и колышется снег межсезонный, и пахнет водой.
Постоим на дворе. Мы застали природу в исподнем,
подбиравшей, вертясь в раздевалке, прикид на весну.
Подглядим же тайком: вот как пишется книжка господня,
развернув над землей своих снежных страниц белизну.
Что же нам шелестит снегопад? Но, конечно, неважно:
сколько лет не читай - в этой книжке страницы пусты;
просто автор смахнул с облаков долгий ворох бумажный,
ненароком накапав шальною слезой на листы.
Позабила метель мой разинутый рот для вопроса,
а закрыть позабыл: и стою, и гляжу, чуть дыша,
как плетется без слов и соплей эта славная проза -
как уносится жизнь, бестолкова, а все ж хороша! -
как под снегом налипшим топорщатся голые ветки,
как обходит сугроб пешеход, ухмыляясь в усы,
как, под ручку держась, пробегают смешные нимфетки,
на ходу щебеча, намотавши шарфы по носы.
И ресницы дрожат из под шапок... Как все я напутал.
Как не надо весны. Как нельзя ничего расплести.
И кому-то прощенье, кому-то прощанье, кому-то -
что-нибудь. Все равно. Шелести, шелести, шелести.
2013,2018