А тропинки все бегут, виляют,
Далеко остался сад цветущий.
Голубые мотыльки порхают
Над ручьем стремительно бегущим.
По камням поток струится быстрый,
Холодна, вкусна его водица!
Подбежал Барсук, водою чистой
Хочет поскорее он напиться.
Опустились люди на колени,
Вышла кура Ряба из корзины.
Освежились, сели, разомлели.
Не найдешь прелестнее картины!
Так сидели долго и смотрели,
Как тайё – диск солнца – опускался.
До друзей из поля долетели
Звуки, будто кто-то там сражался.
Все вскочили разом, побежали,
Луки захватив, мечи и стрелы,
Завернув в лощинку, увидали:
Роет землю бык там черно-белый.
Разъяренно носится по полю,
На рогах копну сухую носит,
Проклиная громко свою долю,
Мести он у духов ночи просит.
Коло-сан воскликнул: «Успокойся,
Месть презренна для души высокой!
Расскажи нам кто ты и откройся,
Что с тобой случилось, волоокий».
«Я бычок с душою самурая,
Дристудзин прозвание мне дали.
Вечные и горькие скитанья
Жизнью и судьбой моею стали.
Трудно очень говорить об этом,
А молчать, увы, еще труднее,
Предан я друзьями, предан светом,
Нет судьбы печальней и подлее.
На дворе крестьянском я родился,
Рос там и мужал, и как-то летом
На прекрасной Телочке женился,
От любви чуть-чуть не став поэтом.
Видно счастье вечным не бывает,
Ходит горе, словно тучи в небе.
Тот, кто про опасность забывает,
Не печется о насущном хлебе.
Хлынул враг рекою многоводной.
Сметены деревни и посевы,
Угоняют скот и плач народный,
Заменил счастливые напевы.
Я в боях жестоких не терялся,
Не боялся пеших, да и конных.
Повернувшись задом, я смеялся,
Обливая их поносом черным.
Дрогнул враг под натиском зловонным,
Повернул коней и вскачь пустился.
Еще долго злобным, разъяренным
Я за ними по полям носился.
Враг отброшен, мир вернулся снова,
Землю пашут, сеют рис и просо.
Не найдя жену свою и крова,
Я к соседям подошел с вопросом:
«Разрешите мне, герою битвы,
Что всего лишился достоянья,
Вознеся за Вас богам молитвы,
Рядом жить на Ваши подаянья.
Может быть, сгожусь еще для дела,
Плуг тянуть… да мало ли работы,
Послужу Вам правдою и верой,
Не прибавив никакой заботы».
«Что тут за вопросы, оставайся,
Нам не будешь в тягость ты, конечно.
Вон в хлеву, давай, располагайся» –
Говорят соседи мне сердечно.
Так прожил у них я больше года,
Даром хлеб не ел, уж мне поверьте,
Не из тех я, для кого работа –
Вечный бич и даже горче смерти.
Но смотреть соседи косо стали,
Понукают, вечно недовольны.
Лодырем, нахлебником ругали,
А порой и палкой били больно.
А однажды утром я услышал,
Как соседка говорит соседу:
«Что-то наш Бычок на ладан дышит,
Не зарезать ли его к обеду?
Хорошо б говядинки покушать,
Наварить бы холодца из ножек!»
Тяжко эти речи было слушать,
От друзей, вчера еще хороших.
А под вечер в хлев зашел с дубиной
И ножом под кимоно сокрытым,
Мой хозяин. Корм задал скотине
И идет ко мне с елейным видом.
Понял я, тут нужен шаг серьезный,
Что пора мне уносить копыта,
Дал ему в лицо струей навозной,
А потом еще лягнул сердито.
И ушел, брожу давно бездомный
Под палящим солнцем, в дождь и стужу.
Хоронюсь в оврагах ночью темной,
Воду пью из придорожной лужи.
И теперь людей чураюсь рода,
Как мне жить, куда идти не знаю».
«Да, позор на голову народа,
Что своих героев забывает!
Дристудзин, покуда будет биться,
Под рубашкой сердце самурая,
Я с тобою стану всем делиться,
Хлебом, солью, сахаром и чаем.
Если будет кров, он общим станет,
Коль беда нагрянет, рядом будем,
Общая мечта пусть в путь нас манит,
Счастье вместе все на всех добудем».
Так сказал Ятаро Дристудзину,
И отряд наш снова в путь пустился.
На спине Бычок понес корзину,
Рядом с ней Тануки примостился.