Снова в путь, дорога – мити вьется,
Снова день, а после ночь приходит.
То палит безжалостное солнце,
То ненастье грусть-печаль наводит.
Притомились путники, устали.
Видят сад, цветущий у дороги,
«Отдохнем!» – все разом тут сказали,
И свернули вправо резво ноги.
Под цветущей яблоней присели,
Развели костер, чтоб ужин сделать.
Кола-сан с монахом захрапели,
Ряба-сан по грядкам стала бегать.
То червя подхватит, то букашку,
Зернышко склюет и тем довольна.
Самурай пошел стирать рубашку
В ручеек, что близь бежал привольно.
Ночь настала, спать пора ложиться,
Но друзья луною любовались.
По-японски, чтоб не ошибиться,
«Цукими» все это называлось.
Вдруг монах воскликнул изумленно:
«Пять веков любуюсь я луною,
Пять веков следил за ней влюблено,
Но, увы, знаком был лишь с одною!
Посмотрите, вон плывет по небу
С детства нам знакомое светило,
А второе, посмотрите влево,
На ветвях у яблони застыло».
Все вскочили, смотрят влево, вправо,
Две луны на небе, что за шутка!
Этот сад, наверно, заколдован!
И всем разом стало как-то жутко.
Из корзинки вышла кура Ряба,
Посмотрела в небо и сказала:
«Помнится мне, как-то Деду Баба
Странную легенду рассказала.
Лишь в одном найдя себе блаженство,
Жил Барсук, в каком краю, не знаю,
Он достиг большого совершенства
На суку луну изображая.
По стволу на дерево взберется,
Доползет по веточке до края,
А потом калачиком свернется,
Шерсткой желтой, как луна, сияя.
Много лет вводил он в заблужденье
Местных всех философов, при этом,
Ни одно ему стихотворенье
Ни одним слагалось там поэтом.
Но однажды из страны Китая
Прибыл в те места поэт известный,
Звался он Ли Бо , и каждый знает,
Что считался лучшим в Поднебесной .
Он приехал в гости к Мураками ,
Что известен в мире был не менее.
Да об этом знаете вы сами,
Ведь известны всем его творенья.
Ну, так вот, рассказ к концу подходит,
Полнолунье вскоре наступило.
Как луна из-за горы восходит,
Посмотреть компания решила.
А барсук уже на ветке старой
В круг свернулся и расправил шкурку.
«Лунам двум на небе не пристало
Враз светить, – поэт китайский буркнул. –
Не луна ты вовсе, ты не цуки.
Тануки-барсук, ты узнан мною,
Не пройдут со мной такие штуки!
Никогда не быть тебе луною!»
И Барсук пристыженный свалился,
Шмякнулся на землю с громким треском,
В горы он бежал, с горы катился,
Удирал стремглав по перелескам.
И с тех пор никто уже не знает,
Где живет осмеянный бедняга.
Может быть, луну изображает
Нынче здесь все тот же бедолага?»
Коло-сан с поклоном обратился,
К шару, что желтел на ветке ломкой,
И мерцая, как луна светился
В золотистой паутине тонкой:
«Нам ответь, прекрасное виденье,
Кто ты, схожий обликом с луною,
Дух небес, спустившийся на землю,
Чтобы жизнью здесь пожить земною?
Или, может, ты Барсук-искусник,
Повесть о котором мы слыхали?
Если так, то будь нам милый спутник,
Друг в скитаньях, в радости, в печали!»
В тот же миг на землю шар скатился,
Изумив и испугав всех сразу,
И в мгновенье ока превратился
В барсука, из Ряба-сан рассказа.
Все ему в восторге и в волненье
Говорили ласковые речи.
К мастерству чужому уваженье,
Возвышает дух и души лечит.