катя выходит из комнаты насовершать ошибок
в несовершенном мире, и без того пропащем.
катя носит внутри побережье испании, дом на отшибе,
улицы грасии, ритмы фламенко, «vull aixo»...
катя выходит из комнаты быть человеком,
но не готовый к этому мир для нее расставляет сети.
кате нравятся пошлые мальчики прошлого века
(чтобы за пятьдесят и все еще — дети).
и пока они видят в ней молодую акулу,
катя сидит у их ног и смотрит преданной львицей.
у кати красивые губы, кожа и скулы —
катя смеется, что это не пригодится.
катя мерит пространство взглядом до пола,
чтобы не слушать чужое надрывное соло.
рыбье чутье говорит: только время не врет.
катя-все-понимаю кивает и ждет.
на катиной кухне сладко и весело пьется,
тихо и мягко плачется, громко спорится.
катя умеет и резать и бинтовать, где рвется.
из зализанных катиных ран сочится сукровица.
(катя меряет силу в этих открытых ранах,
ставших грубыми шрамами там, где некстати.)
катя живет по законам классической драмы,
в дни, когда драма не хочет жить по законам кати.
катя выходит на фото нежна, как цветок,
и деловита, как дива. и только пленка
(венеция, ливень, температура, платок)
в ней выдает ребёнка.
31.01.2015 2:01