Чтоб не звать по отчеству дураков,
с “9-ти до 6-ти” притворяясь полезным,
я ушёл, да так далеко,
что наткнулся на место, где можно повеситься.
Пустым бутылкам начался счёт.
К концу дня (говорят) говорил на санскрите.
Имел двух жён и многих ещё,
а кого не успел – простите.
Спорил, кричал (как все, ни о чём).
Мненье ничьё ничего не решало.
Впрочем, думалось, жизнь бьёт ключом,
а она убива... – убывала.
Но об этом молчал на руке циферблат.
Он бесчисленным поколеньям
бессмысленно долбит: “Не так - не так…»,
а стрелки не указывают направления.
Временем тоже не всё объяснишь,
тем паче, что времени нельзя верить.
Я понял одно: возможно лишь
честно пожать только ручку двери.
Но о двери можно и лоб расшибить.
А если скажут: “Войдите...”, – то сразу: “Стройся!”
и все поголовно учат жить,
даже те, кто жить не умеют вовсе.
А мне надоело с улыбкой кивать,
отвечать надоело, особенно – слушать.
Однажды как-то решился не врать,
получилось того хуже...
Время приходится отнимать
или терять, что уже ближе...
Чего я хочу? Хочу написать
на небе: “Никто никого не слышит”.
Пущай вокруг одни миражи
и главный вопрос, как всегда: “Сколько?”, -
и не хочется голову обнажить
перед тем, что “звучит гордо”.
Пущай надеждам давно каюк
и всем обещаньям давнишним крышка,
но, как журавль, я не смогу на юг,
поскольку церквей не поднимусь выше.
Там где-то яхты, тёплый Гольфстрим…
Где-то Париж, в фейерверках ликует…
Ну и что? Ну и хрен с ним!
Мне и здесь не дует.
Есть о чем выпить, есть, что читать,
есть тратить на что чернила...
Чуда в жизни не нужно ждать,
поскольку оно уже было.