«Да что же это за день такой сегодня? – не выдержала Соня, услышав, что опять кто-то пытается нарушить её уединение – Кого на этот раз принесло по мою душу?» - и резко вскочила с дивана, на котором удобно расположилась с книгою в руках. Клетчатый пушистый плед, с явной неохотой соскользнув с её ног, совершенно неуместно смотрелся теперь на красном, восточного орнамента ковре, сплошь укрывавшем пол кабинета. «Вот тебе и раз… - протянул нарочито огорчённым голосом Андрей – Вот тебе и здрасьте… И чем, осмелюсь спросить, вызвана такая вот ко мне немилость? Чем и когда я успел провиниться пред тобою, душа моя?»
«Не на тебя вовсе досадовала я – не скрывая раздражения, ответила Соня – А, впрочем… Сколь можно уже просить чтобы смазали дверные петли в этой комнате? Вот, неужели ты сам не слышишь их невыносимого «пения»? Видно, придётся мне самой разбираться ещё и с этими делами…» «А и что в том страшного? Позвала бы вон хоть кого из дворни-то, небось бы одюжили, справились! Эка невидаль… кружева белёвские… Давно бы уж избавилась от сей неприятности! А вот поди ж ты, не из-за чего вовсе устроила мне чуть ли не нагоняй, что ли… Настроение на весь день теперь, как корова языком слизнула…» - словно на самом деле обидевшись, пробурчал он себе под нос… «Что ты будешь делать? Вот вечно со мною так! – решилась подыграть ему Соня и, подойдя очень близко со спины, и, уткнувшись головою в мужнино плечо, принялась вовсе по-бабьи голосить и причитывать на весь кабинет – Ой, горькая я, горькая! И что же мне теперь делать-то? А и будет ли мне опосля энтого прощение-то али хоша бы послабка какая? Ой, да как же я посмела-то супротив да хозяина-то…»
Резко обернувшись, Андрей изо всех своих сил пытался сохранить серьёзное выражение лица, но посмотрев на жену, зажмурившуюся якобы от сильного то ли испуга, то ли раскаяния, сам не желая того вовсе вдруг прыснул ещё не смехом, но уже около того, произведя тем самым какой-то даже неприличный звук, услыхав который, глаза жены сами собой распахнулись так широко, как возможно никогда до этого прежде… «Солнышко моё! А что это сейчас было? – произнесла с подозрением она – Надеюсь, не то, о чём было я подумала?» «Нет! –внезапно зардевшись, слишком поспешно воскликнул он, затем, чуть-чуть подумав, нерешительно осмелился уточнить – А о чём это ты подумала?» «Ни о чём!» - вновь прыснула Софья и, не желая больше сдерживаться, рассмеялась над его обескураженным вовсе видом. Андрей напряжённо застыл, не понимая и не зная, как реагировать на легкомысленное поведение жены. Но потом здравый смысл и чувство юмора всё-таки возобладало над неожиданно проявившейся щепетильностью ( как же, разве можно над ним вот так забавиться?) и он присоединился к жене в её искренним и задорном веселии.
Спустя некоторое время она снова обратилась к нему с вопросом: «А что ты, собственно говоря, делаешь дома в такое неурочное время?» «А видите ли, дорогая моя супружница, я заехал, нарочно за Варей. Хотел взять её с собою на ферму – там такие забавные телятки появились, что, думаю, ей было бы интересно и посмотреть и пообщаться с ними!» «Э, дорогой мой! Её и след-то давно простыл – убежала со своими подружками ледоход смотреть! И не хотела отпускать, так она тут у меня из одной души три достала! Ну, маменька-а-а, ну, родненькая-я-я! – передразнила она и весьма похоже неожиданно для мужа манеру разговаривать дочери. «Ничего себе! – удивился он – Каждый день всё новые какие-то качества в тебе проявляются! Забавно, право слово, забавно и очень, очень похоже! Браво, моя дорогая! Но и тем не менее жаль… Ну, да ладно: не к смерти грех – успеет ещё, наглядится, отёл ещё только начался. Но в таком случае, позвольте и откланяться: мне ещё необходимо заглянуть на конюшню, да и на складах давно не был…» «Кстати, о конюшне! – перебила она – Что-то очень часто (а в последнее время всё чаще) в Варькиных разговорах стал мелькать твой конюх…» «Это какой же конюх-то?» «Да Николай, товарищ её детских игр…» «Ой, я тебя умоляю! Да они, как брат и сестра! Хороший парень, старательный… Я даже подумываю о том, что если и дальше у него так дело пойдёт, то повысить его, перевести в полноправные конюхи! Жеребёнка из выбракованных хочу подарить, на выбор, конечно!» «Это твоё дело, дорогой мой, и я в него ни коим случаем вмешиваться не собираюсь, но помни о том, что он хотя и Николай, да не тот, не брат Варюше-то нашей… А она сейчас в таком возрасте, что легко может, не приведи Господи, натворить глупостей каких-нибудь…» «Соня! Окстись, Бог с тобой! Обожглась на молоке, теперь вот на воду дуешь… Девочке всего двенадцать лет, а ты её уже подозревать в чём-то вздумала! Ещё лет пять можешь спокойно спать! А, впрочем, ты мать! Тут тебе, как говорят, и карты в руки: уделяй сама побольше ей внимания! Не мне тебя учить, но не пора ли наряду с общеобразовательными предметами включить и обучение ведения домашнего хозяйства? Сама-то ты, вон, на все руки мастерица – и сшить, и связать, и гостей принять!» «Но послушай, милый! Я уже с десяти её лет потихонечку приобщаю ко всему этому, но сам понимаешь, резко нельзя… Да и когда же ей попеть да поплясать, да в горелки поиграть, как не теперь, не у батюшки родного под крылышком? Ещё годок-другой и самой неловко будет взапуски-то бегать… Вон, подружку-то её, Дуняшу, как я слыхала просватали уже будто? А она всего одним годком постарше нашей-то будет…» «Ну, да! Знаю, а как же? В средние Лучики за сына кузнеца. Он, парень-то, Илья кажется, сам уже не плохой кузнец стал. С отцом на пару работают, но сговор пока предварительным был, на годок отсрочили…» «А что так?» «Да больно невеста молода ещё, да к тому же, батюшка её слёзно просил об этом, так как жене, матушке-то её, тяжело с малыми управляться. Сама, небось, помнишь, двойня у них по осени родилась, так Дуняшка эта пока в няньках, братьёв пестует!»
«Понятно… - протянула задумчиво Соня – А насчёт Вари ты не беспокойся! Она уже очень многое умеет по дому-то, хваткая, всё «на лету» схватывает и не ленивая вовсе! Не опозорит нас с тобою, хоть в какой семье окажись! И корову подоит, и грядки поделает, а понадобится, так и рубашку мужу сошьёт! Жадная до всего нового… Вот, к примеру, зачем ей было учиться коров-то доить? Так нет же… Я как узнала, то растерялась даже, слушая её восторженный рассказ об этом. Восемь лет ей тогда было… А потом подумала, что никакие знания лишними не бывают! Пусть её! Признаться хочу, что её частенько видят в Дуняшкином доме. Помогает подружке побыстрее с делами управиться, чтобы потом у той хоть часок свободным оказался… Дружат крепко… А я и не мешаю… Кто знает, что завтра случиться может, куда судьба тропинку повернёт, правда же? Я вон с детства мечтала в большом городе жить, учительствовать, а оказалась в деревне и нисколько об этом не жалею!»
«Правда не жалеешь? Не обманываешь ты меня или саму себя?» «Нет! Чем хочешь поклясться могу!» «Да? Но одно твоё желание всё-таки исполнилось: школу ты всё же открыла и учительствуешь в ней!» «Это верно! Но согласись, это всё-таки не совсем то, о чём загадывалось когда-то… Крестьянским ребятишкам не до географий, прямо скажем, или французского языка, который я уже и сама без должной практики забывать стала… Книги вот только и помогают не совсем растерять полученные когда-то знания… А они читать–писать кое-как научились и ладно, да и некогда им – слишком много обязанностей по дому на каждом… Лет до десяти на побегушках(подай-принеси), а там уже их и к серьёзному делу приобщать начинают. Да что я тебе-то объясняю? Ты сам это всё лучше меня знаешь… Спасибо уже за то, что обязываешь их родителей хотя бы начальные знания ребятам давать, в других хозяйствах и того нет…»
«Ну, другие хозяйства нам с тобою не указ, дорогая моя… Кстати, я тебе не успел сказать, что мне вот с оказией передали письмецо от нашего хозяина, от Лёвушки!» «Да? Что у него там нового? Приехать не собирается? Так давно его не видели, что, право слово, вот повстречайся где на улице, отвернусь и пройду мимо не узнав вовсе!» «Женился на старости лет, представь себе! Как батюшку своего схоронил, так и женился почти сразу! Собирается летом вроде как навестить, но я бы на твоём месте не очень доверял этому его обещанию… Сколь раз уж было им говорено… А, знаешь, я тоже очень бы хотел его повидать! Побродить по Лучикам, показать ему какими они стали… Не может быть, чтобы ему вдруг да не понравились мои преобразования, как ты сама считаешь?» «Да ты что, Андрюша! Сам-то посуди, как ему могут не понравиться вот эти обновлённые, отремонтированные крестьянские избы, огороды, содержащиеся пусть в относительном, но всё-таки порядке? А наши сады? Вот бы приехали когда они цвести будут! Да от такой красоты ослепнуть можно – глаз не отвести! А ферма, а поля, а пасека, а пруды с рыбой? Перечислять и то уморилась… Нет, он потому и не едет, что знает: здесь всё в самом надлежащем порядке! А, кроме всего прочего, по отчётам да денежным переводам неужели не ясно… Вот если бы ты перестал ему переводить денежки, тут же бы примчался, уверяю тебя!» «Как это бы я перестал? Ты о чём говоришь-то? Да за эти почти двадцать лет ( с ума сойти – двадцать!) я ни одной минуты не забывал, что он тогда для нас с тобою сделал! Что ты, Сонечка? Да сумей я втрое больше работать прежде теперешнего и то буду в вечном долгу перед ним… Живём господами, на всём готовом! Или не так, скажешь? Да чтобы ещё и копейку утаивать?! В мыслях не держал и держать никогда не буду!» «Да, что ты, что ты, любимый мой! Нешто я про это? Да честнее и порядочнее тебя ему бы и вовек не сыскать! Ты же и сам понимаешь, что я совсем про другое…» «Ой, ну как есть захвалила всего! Как бы мне нос не задрать да не возомнить о себе того, чего и в помине не было! – чуть-чуть успокоился Андрей – Пойду-ка я лучше, а то вот в разгар белого дня вместо того, чтобы делом заниматься, сижу вот тут да дифирамбы от собственной жены слушаю! Но всё равно, спасибо тебе, родная моя!» «Господи! Да за что спасибо-то?» «А за то, что рядом вот все эти годы была, выслушивала да утешала, разделяла горечь просчётов и радовалась маленьким достижениям... За детей наших… Николка… Ты думаешь, что у меня вместо сердца камень в груди? Печально… Но, в конце концов, это его выбор, его судьба, его жизнь… Спрашивал ли я своего отца, когда делал свой выбор? Нет! Остановило ли меня его непонимание? Опять же, нет! Так и Николка… Много чего передумал я разного и о нём и о себе… Бог ему в помощь! А коли доведётся ступить на наш порог, распахну объятия навстречу! Да только не придёт он… Гордость наша… то ли честь, то ли проклятие»
Слушая такое неожиданное признание, Софья, отвернувшись, тихо заплакала… « В другой раз уже: здрасьте-приехали! Чего ревём-то, скажите-ка на милость?» «Ничего… Люблю тебя, вот чего!»
«А!... И через это самое плачем… Никогда не пойму я женского характера!» «А кто бы тебе позволил копаться в женских характерах-то? К какой ещё женщине, кроме себя, я разрешу тебе приблизиться ближе, чем на один шаг? И не мечтай даже об этом!» - сверкнув притворно сурово глазами и уперев руки в по - прежнему невероятно тонкую талию, принялась отчитывать его Соня. «Всё! – вскинув обе руки над головою, испуганно закричал он – Сдаюсь! Сдаюсь! Ну, как, слёзки-то просохли? Замечательно! Значит, я могу со спокойной душою и откланяться!» «Да иди уже! Явился ни с того, ни с сего… Расстраивает только… Почитать спокойно не дал… Но и всё-таки, Андрюш, присмотрись ты к этому конюху! Не слишком много у него свободного времени, чтобы увиваться вокруг нашей дочери? Что-то неспокойно у меня на душе… Да! И к обеду не опаздывай, пожалуйста!»
«Ладно!» - пообещал тот, покидая кабинет.