Он всё-таки пошёл. Пошёл, когда город почти погрузился в беспросветное холодное уныние, когда уже казалось, нет надежды. И не просто пошёл, а повалил без раскачки, пушистыми хлопьями, густо и уверенно, так, словно пытался загладить вину. Спустя час-полтора город преобразился, с удовольствием примеряя обновки, которые были ему к лицу. Они казались даром небес, чем-то поистине божественным. А снег продолжал сыпать.
Снежинки мерно покачивались в воздухе. Они как будто играли, то отдаляясь, то вновь почти вплотную приближаясь друг к другу, и перешёптывались между собой.
– Когда я вырасту, то стану балериной Большого театра, - говорила одна. Нет ничего чудесней, чем танцевать на сцене, исполнять ведущие партии. Популярность, аншлаги, аплодисменты...все они предназначены только тебе!
– Нет, всё-таки лучше быть бабочкой, изящной и нарядной, как цветок, - возразила ей другая. Ведь ничего особенного и делать-то не нужно. Кружись себе над лугами, порхай с цветка на цветок и наслаждайся ароматами и палитрой лета!
Снежинки так размечтались, что не заметили, как внезапно налетевший ветер стал трепать их кружевные платья. Какая-то неподвластная сила стремительно тянула их вниз. Сопротивляться ей было бесполезно...
Снег шёл, бесшумно ложась на тротуары, на закоченевшие деревья-скелеты, налипал на афишах, домах и проводах... Он чувствовал себя пусть ненадолго, но хозяином, способным навести блеск и чистоту, подарить сказку, зародить прекрасные мечты, но их же и разрушить, превратив возвышенное в приземлённое...