Я душу твою
мучительно, больно глотаю,
как будто железо железом
в разверстую глотку толкаю.
Я душу твою
запиваю свинцом разговора,
как гвоздь, забиваю
в распухшее, тесное горло.
Какого же черта
ты в глотке застрял, как заноза.
Ты – вопль, раздирающий грудь,
рокот крови венозной.
Какого же черта…
Я выплюну, вытолкну, выбью,
поганую душу твою
из души своей выну.
… Но – темная комната. Мальчик.
Обрывки газеты вчерашней.
Какие-то тряпки, бутылки
и запах тоски настоящей –
по дому, по тяжести
спящего рядом дыханья родного,
по детской ручонке, зажатой в ладони.
Все было несчастно, напрасно,
до глупости просто.
И души чужие наростом,
как комья налипнувшей глины,
плевки и колючки.
Отстань от меня, оторвись,
отодвинься, не мучай!
Зачем же ты смотришь
подобно врагу?
Я душу твою проглотила –
дышать не могу.