Перипетии жизни легли в мое первое стихотворение под названием «Мой мир».
В течение двух месяцев возрождение неновоиспеченного поэта протекало вяло, выдавав по полтора стихотворения в месяц бунтарского характера, адресованных судьбе. Затем начался весьма бурный ускоренный подъем, при котором моя творческая натура рождала по одному стихотворению чуть ли не каждый день в течение месяца. В результате такого взрыва девятый вал интеллектуального процесса просто сшиб меня с ног и я снова оказалась в состоянии замешательства, правда уже на другой почве. Не скажу, что поэтический прорыв стал для меня идеальным спасением, но все же на тот момент оказался единственным в создавшемся положении, хотя и противоречивым. Противоречие состояло в непонимании навалившегося на меня бремени, которое заключалось в безудержном порыве создания стихов денно и нощно на грани безумия.
С точки зрения науки психологии это обстоятельство оказалось сильным отвлечением, позволяющим придавать меньшее значение моим несчастьям. Это было средством, дающее мне облегчение, так как решало задачу уклонения от страдания. И то правда, что становилось отчасти легче, когда моя кричащая на разрыв душа выливала очередной стон в строку за строкой. Это был выплеск отрицательной энергетики, того мощнейшего напряжения, которое накопилось за последние несколько лет, и его изживание через созидание стихов ощущалось как истинное наслаждение, хотя, повторюсь, и вперемешку с непониманием происходящего. Соприкосновение с другим, по большому счету неизведанным мне миром одновременно радовало и пугало. Интенсивность моего наслаждения все больше и больше повышалась из источника интеллектуальной деятельности. «Тогда судьба мало чем может повредить», - пишет по этому поводу психолог Зигмунд Фрейд. «Удовлетворение такого рода, как радость художника от процесса творчества, при воплощении образов его фантазии, имеют особое качество, – утверждает он, - эти удовлетворения кажутся нам более «тонкими и возвышенными», но их интенсивность – приглушенная. Он не пригоден для универсального исполнения, а доступен лишь немногим людям». Таким образом, я оказалась в числе этих людей – избранных. В то же время, по его утверждению, такое эстетическое отношение к жизненной цели не дает достаточной защиты от грозящих нам страданий, но может нам во многом компенсировать.
Итак, мое увлечение поэзией и оказалось той самой малой компенсацией за мои страдания, то есть для меня оно стало не чем иным, как вознаграждение. Согласна, поэтическое вдохновение открыло для меня новый источник возрождения к жизни, где животворящая струя полилась потоком именно в русле поэзии, а не прозы, что до сих пор остается для меня загадкой, впрочем, наверное, как было бы и для науки. Этот феномен могу объяснить, скорее всего, тем, что моя память воскресила дела давно минувших дней, где я писала стихи еще ребенком в 12-летнем возрасте. Что касается души, то она, наконец, обрела успокоение, когда разум оценил все происходящее. К тому же произошла переоценка ценностей, при которой на первое место вышла новая цель в жизни - не бросать писать стихи уже во второй раз. Вконец осознав, что моей личности дан сверху неземной дар, сейчас уже постановка вопроса заключается в следующем - «Продолжать ли писать для себя и домашних или выходить в большой свет?». И теперь склоняюсь все больше к мысли стать настоящим поэтом и писать для народа. Но кто может предвидеть исход моего будущего и предсказать судьбу начинающего поэта?
Зачем я пишу? – Непраздный вопрос.
От нечего делать. - А если всерьез,
Хочу быть поэтом, мне сверху дано –
Спустился Пегас… И знаю одно –
Нелегкая участь, тернист будет путь:
И злоба, и зависть, о сне позабудь.
Забвенье лет сорок меня ожидало,
Писала ребенком… Вдруг снова прорвало.
Моей лишь душе предназначен был стих,
Чтоб боль отпустила и гнев поутих,
Чуть позже совсем уж иной стал расклад –
Сейчас уже видно – другой адресат.
Пишу для народа. И это не блажь,
Мы вместе с Пегасом поймали кураж,
Найдет для себя что-то дворник, политик,
Найдет пищу для размышления критик,
А мы же, взлетев на порах вдохновенья,
Хотим донести до вас жизни мгновенья.
Вам, люди, и сердце, и мысли, и плоть,
Пишу вас, пою вас, люблю вас, и хоть
Неведомо, кто же ты - враг или друг.
А ежели все же случится так вдруг,
Что кто-то со мной в путь идти не готов –
Прильнув, отдохнет пусть под сенью стихов.
Не буду лукавить, не буду хитрить,
Хочу настоящим поэтом я быть.
Уж буду стараться вас не подвести,
Чуть сгорбившись, ношу поэта нести,
И если полюбит одна хоть душа –
Жизнь новая будет не зря прожита.
10 мая 2013 г.