А, знаешь, я курить ведь бросил,
Ей-богу, ни одной затяжки.
Как обещал тебе в ту осень,
Но, честно, это было тяжко.
Хотя, признаюсь по секрету,
Тебя забыть еще сложнее.
Когда ночь близилась к рассвету,
Я чувствовал, как ум мутнеет.
Во мне вновь чувства пробуждались,
Больной порабощая разум,
Они как будто утра ждали,
В беспамятство бросая сразу.
Врачи мне позже объяснили,
Что это лишь эффект лекарства:
Меня на морфий посадили,
На наркотическое рабство.
Врачи вообще народ веселый
И добрый, что немаловажно.
И даже жгучие уколы
С их шутками совсем не страшны.
А психиатр – самый славный,
Его все называют папой,
Еще по-молодецки бравый,
Хотя уже седьмой десяток.
Вообще-то странный он какой-то,
Ко всем он добрый, всех жалеет.
И в наше исцеленье стойко
Наверное, лишь он и верит.
Хотя, ты знаешь, непонятно,
Как будто что-то он скрывает.
Он говорит мне, что обратно
Таких, как мы, не выпускают.
Смешно, ну право, как ребенок!
Ведь я попал сюда с простудой.
Я здесь лежу уже дней сорок
И жду, когда уйду отсюда.
Мою простуду здесь назвали
Загадочно: шизофрения.
А что это – не объясняли,
Наверно, сильно подпростыл я.
Я у врача спросил недавно,
Когда выписывать-то будут.
Он улыбнулся как-то странно,
Сказав: «Когда свершится чудо».
Еще здесь медсестра такая
Любительница посмеяться,
С серьезным видом утверждает,
Что я в больнице лет пятнадцать.
Как будто не курил я вовсе,
Да и с тобой знаком я не был.
Как будто выдумал ту осень –
Ее фантазию, да мне бы!
Ну что ж, пора нам попрощаться,
Уж скоро утро разгорится,
А я же вынужден остаться
В психиатрической больнице.
Ты прилетай ко мне ночами,
Я здесь, по-моему, надолго.
А то от скуки и печали
Опять завою диким волком...
P.S. Наутро приступ, боль, каталка,
Наркотик в вены, яд под кожу.
«Ох, бедный, как тебя нам жалко,
Но вылечить тебя не сможем...»