В.А.
1.
Когда-то всего за трешку,
за то, что « прикид» был ярок,
раскрашенную матрешку
приобрели в подарок.
Игрушку вручили мужу.
И тут же всучили другу.
Как только презент был нужен,
к матрешке тянули руку!
На улице – первый встречный.
В купе – молодой попутчик.
И каждый терял дар речи,
глаза восхищенно пучил!
И каждый хотел игрушку –
прообраз российских женщин:
податливую толстушку,
где спрятались мал мала меньше.
Как ловко, скажи на милость,
устроились эти «детки»…
Как много всего вместилось
в одной деревенской девке!
В одной – стыдливая нежность
и грубые «закидоны»…
В одной – озорная внешность
и лик пресвятой Мадонны!
2.
От лака играли блики.
Сверкал сувенирный глянец.
Назвали матрешку Викки –
вдруг выберет иностранец!
Но чаще в медвежий угол,
советской еще державы,
одна из таких вот кукол
с мужчиной свой путь держала.
Рассудку порой не внемля,
торчала на полигонах,
когда на Новую Землю
везли ее при погонах!
Но не было горя горше,
как здесь на судьбу не злиться,
когда в гарнизон под Оршей
везли ее из столицы!
С обликом русским игрушка
смотрелась, как иностранка,
а к ней приставал Петрушка,
кланялся Ванька-встанька.
О, сколько их было, сколько –
мужчин, что ее любили –
от полуострова Кольского
и вплоть до самой Сибири!
3.
…Раскраска с тех пор потухла
и лака почти не осталось.
Пустая последняя кукла
случайно и мне досталась.
Где-то под Ярославлем
сделанная когда-то…
На полку ее поставлю.
Ну, наконец, одна ты!
1999 г.