Летят за днями дни, шумят года,
И восемьдесят лет минует скоро,
Как пронеслась над Родиной война
На черных крыльях, сея боль и горе.
История войны – кровавый том –
Для каждого найдутся здесь страницы.
Сквозь трассы пуль, в дыму пороховом
Мелькают судьбы, проступают лица.
Москва, Одесса, Курск и Сталинград –
Боев тех страшных не предать забвенью.
А где-то не слыхали канонад –
Там шли бои лишь местного значенья.
Там так же смерть ждала со всех сторон,
Снаряды выли там едва ль не злее.
Свидетельства тех огненных времен
Хранят теперь лишь местные музеи.
Турист порою праздный забредет,
Прельстившись на билета дешевизну,
И вновь рассказ заученный пойдет
О подвигах защитников Отчизны.
I
В провинциальный тихий городок,
Проездом по избитому маршруту,
Весной, меся распутицу дорог,
С экскурсией зашла в музейчик группа.
Красавец гид – герой девичьих грез
В костюме, по последней моде сшитом,
Вещал, как населенье поднялось
В одном порыве на святую битву.
Как шли сраженья здесь за каждый куст,
Как гибли партизаны и солдаты.
Глаза влажнели от высоких чувств,
И в память грузно оседали даты.
Но стройного повествованья ход
Какой-то дед сбивал все время с ритма.
То к стенду самовольно отойдет,
То шепчет что-то голосом охриплым.
Экскурсовод, с упреком покосясь,
Продолжил с жаром: «… и не за медали
«С врагами ненавистными борясь,
Красноармейцы и мосты взрывали.
Сорок мостов – вы вдумайтесь на миг! –
Подняли в воздух, жизнями рискуя…»
Не сорок – тридцать девять, – встрял старик,
Бледнея от волненья, брови хмуря.
Да ладно, дед, устраивать базар, –
Сказал со смехом средних лет мужчина, –
Как будто сам ты те мосты взрывал,
Не порть своим брюзжанием малину.
(Был весельчак, заметим между строк –
Из тех, кто неуемно балагуря,
И смерть поднимет на смех, дайте срок,
Скабрезности с ухмылками смакуя.
Он всю дорогу группу веселил,
То словом острым, к месту, анекдотом.
То песню запевал что было сил,
И все подхватывали, подавив зевоту.
Давно себя он жаждал проявить–
Была неподходящей обстановка,
А тут старик порвал рассказа нить –
С ремарками своими влез неловко).
Победно оглядев музейный зал,
Он хмыкнул утвердительно и веско.
Там были и мои, – старик сказал,
(Совсем, по мненью гида, неуместно).
II
Регламент лекции, увы, неумолим.
Уже другая группа на подходе.
Экскурсовод, сомнением томим,
К другому экспонату всех уводит.
И, вспомнив текста правильную часть,
Он говорит про трудную годину…
И снова дед (послал же Бог напасть)
Сбил, с криком наклонившись над витриной.
– На фотографии мой друг… Еще живой...
Мы аккурат тут накануне боя…
Ты навсегда остался молодой, –
И он поник седою головою,
Пробормотал, – Вот копию б с нее –
В моем альбоме нет такого снимка. –
И завздыхал о чем-то о своем,
Идя по залу в лупленных ботинках.
Он шел, скрипя паркетною доской,
Меж карт и схем в линялых, блеклых красках.
Припомнив чертов мост сороковой,
И друга, что упал в пробитой каске.
Он шел за шумной молодежью вслед,
Как будто защищая эту юность.
И падал с плеч груз пережитых лет,
В походке появилась вдруг упругость.
III
Закончен занимательный рассказ,
И вот, экскурсовод, приняв решенье,
Подходит к старику – Попросим Вас
Всё рассказать нам о своем сраженьи.
Прошу, друзья, вниманья, тишины.
Пред нам ветеран, участник боя.
Он нам поведает о трудных днях войны,
Как очевидец. Слушаем героя.
Старик смутился и побагровел,
К вниманию такому непривычный.
И только что-то он сказать хотел,
Как ожил весельчак тот симпатичный.
– Да полно языками тут чесать!
Какой участник? Впору рассмеяться…
Ты, верно, принял «лишнего», а, бать?
И норовишь в герои записаться.
Да ты, поди, здесь вовсе не бывал,
А фактов, вон, по книжке начитался.
Кричит сегодня всякий «воевал»,
А коль копнешь – в тылу отогревался.
И с фотографией ты обознаться мог –
Другие люди там – прими как данность…
Пощечина прервала монолог.
Хохмач умолк, утратив всю приятность…
IV
Защитник вышел вслед за стариком,
Держа его под руку осторожно.
Вновь навалилась старость. В горле – ком.
И на душе от слов тех подлых тошно.
Они бродили молча меж берез,
Налитых по весне прохладным соком.
Потом старик устало произнес:
"Ты б извинился пред экскурсоводом.
Ведь парень тут ну вовсе ни при чем,
Работа просто у него такая".
Оперся о березу он плечом
И отошел, навеки умолкая.
Почудилось, ему из-за черты
Тот друг в пробитой каске руку подал.
Они ушли вдвоем, без суеты,
Чтоб нас хранить своим небесным взводом…
В музее новыми людьми был полон зал,
Там вновь высокопарно говорили.
А на земле герой войны лежал…
Все меньше их становится в России.
Эпилог
Который год выходим на парад,
Который год «ура» кричим мы дружно.
Привычен нам торжественный обряд.
(И лишний выходной нам тоже нужен).
Все хроники боев сданы в архив,
На фильмах о войне растим мальчишек.
И «Дня Победы» праздничный мотив
Поем без слов под фейерверка вспышки.
Привыкли ветеранов поздравлять,
Их жизни в той войне не понимая.
Какой кошмар им довелось узнать,
Пока они с июня шли до мая.
Нам не понять, да нам и ни к чему,
Смрад лагерных печей и муки пыток.
Мы жизнью всей обязаны ему –
Солдату, что лежит здесь, под гранитом.
Поклонимся ребенку у станка,
И женщине, что на себе пахала.
Судьба их тоже не была легка,
Но и без них победы б не бывало.
С песчинкой гору без толку равнять.
Но истина проста и очевидна:
Без малого большому не бывать,
И этого не понимать постыдно.
Не знаем мы, чтя память славных битв,
Иных дорог военных направленья.
В учебниках нет ничего о них –
Там шли бои лишь местного значенья…