« ПРЕДИСЛОВИЕ»
Из тех времен,
Из молодости шумной,
Когда рождались
Первые стихи,
Я к вам пришел
Вполне разумно,
Чтобы помочь
Вам душу отвести.
Примите дар,
Примите подчистую.
Его нести
Я больше не могу
Примите дар,
Как чашу золотую.
А если плох,
Отдайте дар врагу.
Нас не станет когда.
Нас не станет когда.
Может осенью пышной?
Когда клён золотистый
Носит плотную шубу
На голом стволе.
Он ответит за нас
Своей кроной тенистой:
«Они были на этой прекрасной земле».
Мы ведь помним его,
Когда был он зелёным,
Когда только три листика
В кроне скромно носил,
Когда был он сухим
Самолетиком клена
И когда свою яркую шубу сносил.
Нас не станет в снегу
Ослепительно белом.
Когда он серебрится
И не мыслит, что ляжет
На черной золе.
Он ответит за нас
Тем, кто позже родится:
«Они были на этой прекрасной земле».
Мы ведь помним его,
Когда был он водою,
Когда каплями дождика
С клёна листья сносил.
Когда был он росой,
Когда пах он травою
И на небо взлетал, выбиваясь из сил.
Нас не станет когда.
Может в жаркое лето?
Когда чибис таится
В, приготовленном временем,
Ветхом дупле.
И ответит за нас
Эта скрытная птица:
«Они были на этой прекрасной земле».
Мы ведь помним его,
По аллее бегущим,
Не теряющим голову,
Под короной своей.
Прокричит он за нас:
«Назначенье живущих -
Быть на этой земле, быть схороненным в ней».
Мы уйдем лишь тогда,
Когда наше исполним
На земле назначенье.
Не уходится в осень
И в ночь по зиме.
И, конечно же, в летнем,
В весеннем цветенье
Очень хочется быть на прекрасной земле.
На огромном листе
Этой жизненной пущи
Вечно чертится радужный,
Незаконченный круг.
Он ответит за нас,
В этом мире живущих:
«Мы уйдем лишь тогда, когда нас позовут».
Солнце всходит всегда,
И лучом на закате,
Словно спичкой резвится,
Облаками играет,
Сгорая в заре.
Нас, конечно, не станет.
Что должно, то случится.
Но мы были на этой прекрасной земле.
Будет время без нас.
Станет снег серебриться.
И пробьётся нежданно
В асфальте росток.
И на черной золе
Чья-то жизнь проявиться.
«Они будут на этой прекрасной земле».
P.S.
Взойдет вновь солнце,
Чтоб лучом закатным
В вечернем облаке
Зажечь зарю.
Сгораем мы,
Как в солнце пятна.
За то, что были мы, благодарю.
12.11.09г.
***************************
Посвящается
Михаилу Романову
Град Петра утопает в роскоши,
Я иду по нему как в юности.
И как прежде я гость не прошенный
На его несравненных улицах.
Застолбили здесь ход истории.
Жизнь по кругу идет опальному.
Неприступный швейцар в «Астории»
И горят над Невой ростральные.
Вся история наша пленена,
А Москва в ней - тюрьма центральная,
С замороженным телом Ленина
И с душком от грузина Сталина.
Поклоняюсь народу русскому,
Верю в мудрость его и рвение.
Как Нева плыву двумя руслами-
Ненавижу его терпение.
В ста шагах от дворцовой площади
Начинались трущобы стольные,
Где работали люди-лошади
И топор поднимал Раскольников.
Красоту и величие русское
В нищете создавали гении.
Только числится все за прусскими,
Итальянскими прохиндеями.
Поклоняться заморским идолам
Нам вбивали с глубокой древности.
Даже Бога с тремя его видами
С византийской вручили верностью.
А народ чтоб не мог бунтарствовать-
Самого Петра указание.
За хулу на особу царскую
Подобало четвертование.
Воронцовы, Орловы, Юсуповы
Охраняли царёвы угодья
И с другими под властью согнутыми
Назывались в миру благородие.
В интерьерах янтарной комнаты,
На прудах при дворцовой местности
Разгулялись всем нам знакомые,
А по-русски - большие мерзости.
Усыпальница ваша в крепости,
Где тюрьма была всероссийская.
И лежать вам в такой нелепости
Всю эпоху коммунисрийскую.
Восхваляют сегодня идолов,
И цари до святых возносятся,
А попасть бы туда под иго, вам,
Чтобы плетью по вам, да и тростью.
Чтобы руки в труде по высохли
И глаза без свечи бы вылились,
Чтоб кричал под избой вам выхухоль,
А павлины в ночи не снились бы.
Незаметно меняют династии,
Только мы им должны раболепствовать
И считать за великое счастье,
Что «особых» дано нам приветствовать.
Создающих духовные ценности,
Вновь заводят в тупик поклонения,
Чтоб всегда соблюдалось преемственность
И покорным росло поколение.
На углу у «дворцовой пристани»
Плотник-Пётр шлёт удары меткие.
Посмотри на скульптуру пристальней-
Сколько видно голов под щепками.
На дворцы и скульптуры подобные
Деньги тратят теперь не скромные.
Люди-лошади полуголодные
Создают для вас жизнь хоромную.
Ангел мертв над дворцовой площадью.
Под столбом теперь жизнь Америки.
Все богатства потомкам Ротшильда,
Собчакам и мадам из Жмеринки.
Повторяя свою историю,
Нищету и величие стольное,
Вновь поднимет топор Раскольников...
И «Аврора» пальнет по Смольному.
Июль 2008г.
****************************
Господа офицеры.
Этой песни как будто не стало
И никто не покажет пример.
Так её на привале бывало
Пел с друзьями поэт - офицер.
Серебрилась гусарская сабля
И погон золочёный сверкал,
И гитара играла ансамблем -
Так он звук из неё извлекал.
Господа, господа, офицеры,
Честь имею и с вами в строю.
Не умрём мы без славы и веры
Мы за Родину гибнем свою.
Под раскатистым дубом любимой
Он не раз своё сердце слагал.
Стал теперь он как мы пилигримом,
Только верующим всё же не стал.
Господа, господа, офицеры,
Наша вера в присяге живёт.
Поле боя не лучшая сцена,
Где бывают паденья и взлёт.
Тайну жизни примите без стона,
Когда пуля засядет в груди.
Под расшитым звездами погоном
Неизвестно, что ждёт впереди.
Господа, господа, офицеры,
Вновь звучит к построенью набат.
Наша жизнь не настолько бесценна.
Так дадим ей последний парад.
Мы уйдём в незнакомые лета-
В те края, где скитается он.
Выпьем стоя за мёртвых поэтов.
В вашу честь пусть сверкает погон.
Господа, господа, офицеры,
Вновь поет вам убитый пиит.
Выпьем стоя за честь и за веру,
И за пулю, что мимо летит.
Потаенные мысли и песни
Обретут вдруг воинственный дух.
Это мы из былого воскресли
И летим, словно солнечный пух.
Господа, господа офицеры,
Нас не раз еще в бой позовут.
Выпьем стопку немереной меры
За нее, что Россией зовут.
У дороги средь рощи дубовой
Не поставили каменный крест.
Только память - она безусловна,
Словно пулями свищет окрест.
Господа, господа, офицеры,
Кто познает кончину свою?
И без стопки немереной меры,
Я Россию безмерно люблю.
Этой песни как будто не стало
И никто не покажет пример.
Так споём её так, как бывало
Пел с друзьями поэт – офицер.
Господа, господа, офицеры,
Честь имею и с вами в строю.
Не умрём мы без славы и веры –
Мы за Родину гибнем свою.
2. 07. 99 г.
По маршруту
По маршруту Рождение – Смерть
Едем мы, отмечая вокзалы.
Жизнь – охранник, что должен стеречь,
По вагону вперед пробежала.
Мы находимся в вечном плену
И состав наш отчаянно гонят.
Но нас снимут. Ещё никому
Не случалось остаться в вагоне.
Мы не знаем - какой наш вокзал
И с какого пути черти снимут.
Только знаю, что Он приказал…
Наш перрон на наш век, отодвинув.
Он оставил нам выбор большой:
По вагону звенеть кандалами.
Не кривя золотою душой
Я бросаюсь в окошко словами:
Не снимайте с меня кандалы.
Я привык к их казённому звону.
Это лучше, чем слушать стволы
Иль, когда после них похоронят.
Как красив окружающий мир
Из вагона, смотря, узнавал я.
Было также, что чистил сортир
И сапог натирал рукавами.
Мой прапрадед был граф, но не прав,
Принимая в восстанье участье,
Чтоб потомки его в холуях,
Утверждали вагонное счастье.
Он оставил всего ничего -
Нетерпимую жажду свободы.
И она беспрестанно влечёт,
Белой ручкою графской породы.
Вы оставили мне, что могли
Или то, что хотели оставить.
Я смотрю из окна, но вдали
Нет того, что хотелось представить.
Что оставлю я сам и кому
Передам свои лучшие чувства,
И кого в кандалы закуют
За свободу святого искусства?
Пусть случится, что будут стрелять
И падет привередливый правнук,
Но сегодня хочу я понять
И сказать непонятную правду.
Как колеса тревожно стучат.
Выход есть. Стража в первом вагоне.
Только хочется видеть внучат
И не в этом сойти перегоне.
По маршруту Рождение – Смерть
Еду я и другие так едут.
Кто-то должен сойти – умереть,
Кто-то должен отправиться следом.
Но не надо снимать кандалы
В них заведомо счастьем не бредим.
Ни кому, ни чего не должны
И бесплатно ещё… проедем.
22.01.10г.
Как убого - то от Бога,
А как злато – сатана то.
**************************
Трамвайные люди.
Сажусь в трамвай по старой я привычке,
Хоть до работы мог бы и пешком.
Была ведь юность - жил, как в электричке
И был прописан, свято чтив закон.
Мы все в трамвае были патриоты
И даже больше чем в самом метро.
Когда бы нам тогда давали льготы,
Хватило б пиво пить и на кино.
«Пожалуйста, проезд свой оплатите»;-
Кричит кондуктор слева от меня.
«А вы, гражданка, попой «нифиртити».
Проезд пока дешевле чем гривня.»
Таков закон трамвайному народу.
Его познал я с питерских времен.
Тогда в трамвае не было свободней,
Но дух свободы был изобретен.
Я там гулял и я свободой бредил,
И воры мне кивали из Крестов.
Им Смольный был далекий левый берег,
А Г. Романов был у них Христом.
«Ты что молчишь? Ты видно бук, мужчина!
Прочисть хоть раз свой старый керогаз.
Ты что замыслил? Ты, какого чина?
Ты «***венбин» и заслан кем-то в нас!»
Ругают власть и шлют здесь президента
Туда откуда прежде вышел он.
Ведь до того прекрасного момента
Он этим местом не был порожден.
Загнул мужик, что тот больной проказой,
А баба: «Нет. Он кем-то отравлён».
Но все сошлись в одном – что ОН зараза
И тянет в НАТО нас, и что - «шпиён».
А что потом досталось президенту,
Про то язык не в силах отразить.
Но от того не скромного момента
Я уклонюсь…. И мне пора сходить.
Вот я сошел. Дурацкая работа.
Понять мне истину не суждено.
Что я трамвайный и народнопотный
От самого рожденья моего.
Нас всех в трамваи ловко посадили.
Но воздаю я должное ему.
Ведь были те, которые сходили
Не по нужде – призванью своему.
Вдали от всех заявленных маршрутов,
Куда такси пускали под заказ,
Они свои кончали институты-
Истошные радетели за нас.
А отрадев, сбежали за границы,
Водить там лимузины и такси.
С трамваем им теперь не породниться,
А приговор наш - время огласит.
Но о такси рассказывать не стану.
Люблю плацкартный с запахом вагон.
И был я близок как-то к ресторану,
Но за хулу был тут же отлучен.
Но я сошел. «Отбился от народа»;-
Кричат мне в спину добрые враги.
Сошедший, я трамвайного все ж роду,
Я потом ваш, хотя люблю духи.
Трамваи прут по заданным маршрутам.
Никак нельзя им там, где рельсов нет.
Кто их придумал - был великим плутом
Или дворцовый – истинно поэт.
Но плутом быть или шутом дворцовым,
Любя трамвай, как брат ваш, не хочу.
Когда б направить все по рельсам новым….
Но старые никак не закручу.
Но тут в трамвае громко объявили,
Что завтра здесь дадут другой маршрут.
И тех, которых знали, что сходили,
Без пересадки к месту довезут.
Трамвайные, плацкартные, родные,
Вам в перестройках выжить не ново.
Вы, грешные как я, и вы, святые…
В трамвайной жизни много ли дано?
11.10.08г. Семилуки.
************************************
СКАЧКА
Бьёт нас время вечности кнутом.
Так наездник лупит в скачке лошадь.
Ставок нет! Но чешим скакуном,
Путь копытя, что судьбой был мощен.
Ставок нет. А финиш - наша смерть.
Но бегу с упорством иноходца.
Кто сильней и под ногами твердь-
Тот успеет до заката солнца.
ПР:
Я в бега такие б не играл.
Лучше б зрителем свистел с трибуны.
Но судьбу никто не выбирал.
Счастлив тем, что не был я "табунным".
Позади уже за пол пути -
Впереди, пожалуй, много меньше.
Я спешу! Чтоб больше мне пройти,
А наезднице моё подлейше.
Бьёт сильнее вечности кнутом.
Вот уже с загривка кровь полощет.
Так тебе! Хотел быть скакуном.
Было б легче, если был бы лошадь.
ПР.
Можно б было в троечке бежать,
Колокольцем бренькая размерно,
И от счастья этакого ржать,
И не знать, как ноги крутит в нервах.
За весёлым хохотом ямщиц
Пролетела б жизнь дорожкой санной.
Хорошо, когда не видно лиц
И хомут не слишком трёт по ранам.
ПР.
Но моё наезднице круто-
Точно держит удила по бегу.
И бежать мне так вот лет под сто,
Как мальчишке - с радостью по снегу.
А когда всполощется закат,
В алых красках вздыбятся трибуны,
Я заржу, я очень буду рад -
В этой скачке я останусь юным.
Я в бега такие б не играл.
Лучше б зрителем свистел с трибуны.
Но судьбу никто не выбирал -
Выбирают только лишь Фортуну.
3. 07. 97 г. * О.К.
************************************
Три креста
На горе как в ряд три креста стоят
Три креста стоят - ждут покойников.
На одном кресте сам Христос распят,
А на двух других два разбойника.
Не горька ли ты доля Божия?
Но не слаще все ж - человеческой.
Мы берём в миру всё возможное.
А у Бога что? Кроме вечности.
На горе как в ряд три креста стоят.
Три креста стоят- ждут покойников.
На одном кресте сам Христос распят,
А на двух других два разбойника.
Созидающий, Ты спаси Себя.
Покажи, как стать с креста снятыми.
Не поверим мы никогда в тебя -
Поносили так с Ним распятые.
На горе как в ряд три креста стоят.
Три креста стоят - ждут покойников.
На одном кресте сам Христос распят,
А на двух других два разбойника.
Подносили пить Богу уксуса
И кидались в злобе каменьями.
Кровь течёт с креста Иисусова,
Три часа как стоит затмение.
На горе как в ряд три креста стоят.
Три креста стоят - ждут покойников.
На одном кресте сам Христос распят,
А на двух других два разбойника.
Возгласил Иисус громким голосом:
Предаю Мой дух в руки Отчие!
Что с зелёным сделали колосом,
А с сухим будет что? – Жесточе!
На горе как в ряд три креста стоят.
Три креста стоят - ждут покойников.
На одном кресте сам Христос распят,
А на двух других два разбойника.
16. 04. 99 г.
*******************************
Сколько помню, запрягали.
Сколько помню, запрягали
И стегали вдоль хребта.
Бегать, это - вам не ралли,
Не людская суета.
Налегке ещё прапрадед
Делал скачку на лугу.
А меня как бить погладят
Если первым прибегу.
Запрягай, скорей, наездник!
Я спешу. Вот мой заезд.
Лишь бы шоры мне налезли
И в узду свою залез.
Я пошел… Моя коляска,
Мой наездник за хвостом.
Через вожжи, чую - тряска
И ударили хлыстом.
Эх, наездник, что ты, строгий,
Брось свой хлыст, я сам спешу.
Конь ведь я – не ты, двуногий
И галопом пропишу.
Снова всплеск адреналина,
Не во мне, а там за мной.
Ты - водимый. Я - гонимый
И зашоренный такой.
Много лет в одной упряжке.
Сзади ты - коням на смех.
Нет бы, гнать в малолитражке
И не думать про успех.
Видишь, друг, вся холка в мыле
И не вьется на лету.
Неужели позабыли
Нанести в конце черту.
Там в забытом, долгом беге,
Когда первый был заезд,
Я чертой совсем не бредил
И не знал, что значит стресс.
Развалились две коляски,
Стерлись вожжи, лопнул хлыст.
Помню всё… и даже ласки,
А черту - зубами грыз.
Все, что можно заменили.
С кожи деда новый хлыст.
Только я сегодня в мыле,
Ноздри в пене, слышу свист.
Эх, наездник, что ты, строгий!
Отдыхать, что ль на лету?...
Конь упал в конце дороги,
Плюнув пеной
на черту.
Свиста нет.
Молчат трибуны
И… под ржанье жеребца,
Встал коняга!
Пену сдунул!
Нет черте моей конца!
Эх, наездник, что ты, строгий!
Жизнь – продольная черта.
В ней ухабы, и пологи
И каменьев до черта.
Подойди, погладь, я тоже
Знак подам тебе хвостом.
Опусти свой хлыст и вожжи.
А награда – то… потом. 20.08.09г
*****************************
Там на родине лунное поле
В трех минутах от зимнего сада,
В ста шагах до последней любви
Понимаю как мало нам надо
Как украли мы годы свои.
Ох, как весело в детстве мечталось...,
Голубая, далекая быль,
Отодвинь, отгони мою старость,
Дай мне вспомнить, как пахнет ковыль.
Там на родине лунное поле
Колоском теребит по душе.
Жаль, что это я поздно так понял,
И слеза не поможет уже.
Заключённый в бетонные стены
Продал душу, как поле затих.
А теперь эту жизнь не приемлю
Каждый час отдаю лишь за стих.
В трех минутах от зимнего сада,
В ста шагах там где были, а вы ль?
Понимаю как много нам надо -
И как пахнет подлунный ковыль.
12.02.97 г.
***********************************
Там на опушке девственного леса
В миру объявлен был с приколом,
Под лампой срок свой досыпал…
В свои шестнадцать лет закончил школу
И в новый мир совсем иной попал.
Я полюбил… и девушку, и реку,
Покрытый мхом таежный, темный лес.
Любовь, любовь! Любовь - глухое эхо,
Звенящее, из глубины небес.
Святое, темное создание –
Порочное до чистоты,
Как лес дремучий мирозданья,
С опушками несбывшейся мечты.
Там на опушке девственного леса,
Где никогда не слышен был там-там,
Я выгонял из тела черта-беса,
Чтоб ангелам просторней было там.
И вы, хранители устоев,
Ко мне спускались с высоты.
И я встречал вас на коленях стоя
И песни пел я вам до хрипоты.
Я струны рвал, и пальцы мне сводило,
Взъяренный бес был мною удручен,
А солнце из тумана восходило,
И грело исцеляющим лучом.
Вздымался пар над утренней поляной
И ветер нес прохладу родников.
Не думал я над тем, каким я стану,
Но как мне не хватало нужных слов.
Вы слушали меня, под такт кивая
И хлопали в ладоши под конец.
Вы доверяли мне, не осуждая.
Ведь все, что делал я, мне дал Творец.
Узнал я с вами вдохновенье,
Когда слова, от тяжести летя,
Становятся доступными для чтенья
И на пороге вечности следят.
Чурался я людей и ждал признанья,
Не торопясь, слова бросал на свет.
Таинственно, прекрасно ожиданье,
Когда за ним плохого точно нет.
Желанный дух высокогорья
В лесу равнинном я постиг.
Я чувствовал любовь людей и горе,
Насколько мог в мир внутренний проник.
Там на опушке девственного леса,
Где никогда не слышен был там-там,
Я постигал, чего так страшно бесу –
Любовь и отвращение к стихам.
Мне жутко их предназначенье.
И от того я песни пел,
И осудив себя на заточенье,
Я ждал свой срок.…А, выждав, онемел.
12.03.08г.
***********************************
Капитоша
Тревожит душу попугай,
Шепча мне голосом любимой.
Хоть ты, сегодня, не пугай,
Что жизнь ушла куда-то мимо.
Красивый, милый, Капитон,
Я не виню тебя за это.
Ведь ты склевать не сможешь стон,
Который рос три долгих лета.
Скупался маленький в вине
И стал нахальным, и отважным,
И шепчешь, умный, в ухо мне,
Чего она вовек не скажет
Я сам во всём том виноват-
Увяз серьёзно где-то в прошлом.
И вот теперь её слова
Шептать тебе, мой, Капитоша.
Красивый, глупый, чуть соври,
Скажи, что снова будет встреча,
Что позвонить должна мне в три,
Сказать, что будет здесь под вечер.
Как знать, что в жизни нас влечёт.
Она придёт с вечерним часом.
Присядь к ней нежно на плечё,
Шепни ей в ушко моим басом.
Тогда, красивый, честь свою
Не урони, как я с испугу;
Кричи, как сможешь: «Я люблю».
Кормить тебя за это буду.
В ответ же слышу: «Господа,
Решайте сами все вопросы,
Я Капитон, Любовь, Беда.»
И клюнул чувственно по носу.
03.05. 99 г
********************************
ПОГОВОРИМ
"Я помню, любимая, помню".
Ты знал ли, Сергей, любовь?
Прости, но когда легко мне -
То значит кипела кровь.
Мои потускнели очи,
Не так как твои - сильней.
За пару хороших строчек
И я отдавался Ей.
Ты был молодым и сильным
И сгинул в расцвете лет.
Я знаю наш труд непосильный,
Но ты же ведь был - Поэт.
Поверь, мне сейчас не легче...
..................................
Не пойти ли в бордель
И спустить две получки.
Одну - в сладостный хмель,
А другую - на случки.
...................................
Веселись и пой душа,
Делай всё, что нравится.
Жизнь ведь тем и хороша,
Только тем и славится.
……………………………
Я бы сотню лет прожил
Со своей избранницей;
Только голову кружил
Тихим бесприданницам.
.................................
Ходит парень по деревне,
А в деревне срубов пять.
Зря ты ходишь, трепишь нервы;
Девок здесь не повстречать.
.....................................
Погуляли… Так то прикидки.
Вспомним лучше живой откат.
Ты – девушку в белой накидке,
Я – женщину в красный закат.
……………………………………..
Холодеет. Хороший вечер.
Снова красный и синий цвет.
Есть одна лишь истина – вечность.
Всё другое - её завет.
Охладел, но сжигает память,
Как ты смотришь в моё лицо,
Как пытаюсь его расправить,
Роковое разжав кольцо.
Не смотри на мои морщинки,
А расправь их движеньем рук.
Это времени паутинки
Посадил на лицо паук.
Вот бежит он своей дорожкой
И к тебе преграждает путь.
Ты дотронься лица ладошкой -
Паутинку попробуй сдуть.
Ты не бойся, паук не страшен.
Не кусает он – лишь плетёт.
От того становлюсь я старше
И годам забываю счёт.
Но со временем всё труднее
Годовое плести кольцо –
Паутинки «пи, дэ» длиннеют
И морщинят моё лицо.
Не смотри на мои морщинки,
А расправь их движеньем рук.
Это времени паутинки
Посадил на лицо паук.
.........................................
Ты прости. С борделью покончил.
Ты знал ли любовь, Сергей?
Стихи твои были звонче,
Но разве всё то о Ней?
В" Персидских "твоих мотивах
Мне помнится -"Шаганэ",
Но был ли ты с ней счастливым?
Об этом лишь знать луне.
Тебе не давали скидки.
Плевать им, что ты Поэт.
"И девушка в белой накидке
Сказала ласково: "Нет!""
12.07.97г.
**********************************
Утро раннее, спасите.
Ночь ушла. Луна не светит.
Солнце всходит желтым шаром.
Мир живет в незримых весях,
Защищаясь от кошмаров.
Утро раннее, спасите!
Унесите сердце в иней,
Чтобы к вечеру в раките
Песня стала соловьиней.
Улыбнись мне солнце мило,
Обними трава лесная,
Я пройду сегодня мимо,
Руки милой вспоминая.
Вот и стог. Пьянящий запах
От травы какой-то прежний.
Без таких незримых знаков
Никогда не станешь нежным.
Стог растет. Траву всю на кол.
Что любили, то и косим.
О любимом, кто не плакал
Опоздал на жизнь и осень.
Не пройду, усну здесь в стоге
И во сне взъерошив память,
Подведу под слом итоги,
Чтобы в будущем подправить.
Будет вечно ласков ветер
И земля черна, как уголь.
Что встречаем на рассвете
Отдается добрым людям.
1970 -2008г.
************************
Родине
О, Волга- матушка, река,
Крутые справа берега,
Приток, что с левой стороны,
Где рядом остров Жигули-
Самарой реченьку ту звать,
Родились там и я, и мать.
Там я издал свой первый звук.
Всё это - Родиной зовут.
Как не пытался я порой
Родным звать край совсем иной:
Пороги, скалы, острова,
В ладонь карельская плотва,
Под дым костра плывёт покой,
Вуоксой - северной рекой.
Там юным был и молодым,
Но не назвать тот край родным.
Каким бы лёгким не был путь,
Но время вспять не повернуть.
Другую жизнь не проживёшь,
Настанет срок, как всё - умрёшь
Вдали от Родины иль в ней.
Хотел бы в ней, да чтоб поздней.
Понять, чтоб смог последний лох,
За что его так любит Бог.
Старанье, лень и суета
Всё это кануло в лета.
Старанья нет и лени нет,
А в суете так много бед.
Вдали от Родины, друзей
Я стал сильней, но и черствей.
Перед людьми хоть нет греха,
Пред Богом их уже до ста.
Желал бы знать, что жил не зря,
Свечу держа у алтаря.
До Бога, северной рекой,
Уплыл бы в сладостный покой.
Но жажда жизни так сильна,
Как, Волги-матушки, волна.
Чем дальше течь от родника,
Тем лучше видится река.
Могуч и быстр реки поток,
Когда далёк её исток,
Когда притоки, как друзья,
Дают напиться донельзя.
Но есть всегда, кто поперёк
Плотину строит, берег рвёт,
В бетон старается зажать –
Ведь кто-то должен угрожать.
Суров и жарок климат наш.
Пойду и я на тёплый стаж.
И скоро высохнет исток -
Плотина встала поперёк.
Не подадут воды друзья.
Как дальше течь – не знаю я.
Или плотину разорвать,
Иль тех кто строит ублажать.
Мне ненавистны лица их-
Но чаще вижу, чем родных.
В чём показать себя и где?
Смотреться надо хоть в воде.
Но гладь свою я не даю -
Волною гневной восстаю.
Так руки тянут. Мне б застыть,
Чтоб им лица не дать отмыть.
Настанет срок - зима придёт,
Накроет реки гладкий лёд
И я застыну, как хотел.
Но где желаниям предел?
Не холод страшен - подлый зной,
Что закипеть могу зимой.
Когда ж коньком пойдут по мне-
Купаться будут в полынье.
Не врал я вам, что нет греха –
Лишь слава топит дурака.
Закон физический не врёт –
«Оно» не тонет, а плывёт.
Я это понял всем умом,
Но столько лет живу с дерьмом.
Его не сплавил за моря,
И дурно пахнет от меня.
О, Волга – матушка река,
Прими родного чужака.
Самара, где согнулась в лук,
Стоит родной мой Бузулук.
Там бор прекраснейший растёт,
Дубы в нём есть и рысь живёт.
Там ночь одну поэт не спал
И Лукоморье написал.
Там, где я слышу слово лук –
Там Лук-о-морье – Бузу-лук.
Вот так, поэт, всегда лукавил –
Что было - зад – вперёд поставил,
«Бузу» на «морье» изменил
И нас тем словом опьянил.
А как совсем пошёл в разгул -
Самару в море враз раздул.
И мы умеем – правда, зря,
Раздуть до солнца фонаря.
Он светит слабо и лишь час,
И подзарядки просит нас.
И наше топливо он жрёт.
Слабеем мы, а он - живёт.
Вот также силу наших рек
Скупает жадный человек.
Я часто думал – «Что есть зло?»
Ведь деньги, слава и вино
Одну лишь сладость дарят нам,
И зло, конечно, не от дам.
А жадность, зависть – вот порок
И зла жестокого исток.
Не пейте, люди, Зла-воды
И оставайтесь, вы - людьми.
То, что хотел, я вам сказал.
Пока писал паук свисал,
Искал, где лучше сетку плесть –
Работать надо, чтобы есть.
И было б правильней «плести»,
Но как, что « есть» в нём унести.
Членистоногое чутьё
Из года в год берёт своё.
12. 03 .04 г.
*****************************
Среди чужих и чуждых мне по нраву,
ко многим гнев ни сколько не тая,
я должен выжить, несмотря на славу,
что нынче ходит, оболгав меня.
********************************
Здесь
Здесь не тополь стоит, здесь не тополь.
И не во поле, во поле вопль.
Здесь не вопль стоит, здесь не вопль
И не во поле, во поле тополь.
Здесь лишь ветер свистит, здесь лишь ветер.
Здесь луна серебрит, но не светит.
Здесь равнина одна, здесь равнина,
Но невинна она, но невинна.
Два креста, два креста здесь стояли.
Их с равниной, с равниной сравняли.
Один крест был у матери милой,
А другой - у отца над могилой.
Здесь не вопль стоит, здесь не вопль
И не во поле, во поле тополь.
Здесь никто не живет, не рыдает,
А душа, здесь душа…. Отдыхает.
30.10.08г.
*********************************
Клеопатра.
Ты - Клеопатра. Я - твой жрец,
Тебе о горе возвещаю!
Не сладок будет твой венец.
Тебе одной быть! Обещаю.
То скоро будет. Все права
Падут как сфинкса голова.
Узришь ты это? Вот конец...
Царица мира, будь одна!
И молвил жрец свои слова:
"Лишь солнце в реку погрузится...
Падёт у Рима голова,
Как Нил возьмёт главу у сфинкса".
Ты что же жрец сошёл с ума?
Нельзя же глупо так завраться.
Как может эта голова
Реке беспомощной достаться?
Поди, ты, прочь! Не нужен мне.
Но как царицам не лукавить.
Велела к сфинксу в голове
Трёх лучших стражников поставить.
Видна в них доблесть, также страсть.
Нельзя у них ни что украсть.
И пало солнце в чёрный Нил,
Как Клеопатре жрец сулил
И с пеной жуткая волна
К дворцовым сфинксам подкатилась,
Сорвалась сфинкса голова,
И с шумом к Нилу покатилась.
А в это время римский нож
Дошёл до сердца супостата
Убит был Цезарь... В теле дрожь.
Ты знала всё. Ты - Клеопатра!
Так пала римская глава -
Как Нил забрал главу у сфинкса.
Царица мира, будь одна!
И жрец к ней старый возвратился.
А трое стражников стоят
И льва безглавого хранят
В них та же доблесть, та же страсть.
Должна меняться только власть.
Но с той поры идёт молва:
Как солнце в реку водрузится,
Вернётся к сфинксу голова
И жизнь иная воцарится.
Народы верят в чудеса.
И в праве ль то, чтоб им перечить.
И солнце-Ра и небеса
Влекут нас всех и всех нас встретят.
В добре и вере, и в любви
Кумира выберут народы
И будет править он людьми…
Но как далёки эти годы.
Столетья времени прошли,
Кумиры были и ушли,
И у двуглавого орла
Слетала с шеи голова,
И был поставлен часовой,
Чтоб охранять другой устой.
Зловещий гений – чародей
Нашёл отраву для людей.
И в наше время есть жрецы.
Но где царица им подстать,
А где великие отцы?
И им достойнейшая рать?
А сфинкс стоит без головы.
На лапах тело держит он
И трое стражников при нём.
В них та же доблесть, та же страсть.
Но только нечего украсть.
А верить хочется молве,
Не в Нил же прыгать к голове,
Да и не примет та река
Такую дерзость чужака.
Пусть лучше солнце вновь падёт
И чёрный Нил, взъерошив гладь,
Чтоб сфинксу голову отдать,
Волной свирепой изойдёт.
И счастлив будет тот народ,
Который тело век хранил,
Того, что послан был двурогим,
Разумным особям без сил,
Забитым, чахлым и убогим,
Достигших божеских вершин,
Живя как червь в земной утробе.
А трое стражников стоят
И льва безглавого хранят.
13.07.97г.-04.12.03 г.
************************************
Обращение
Не надо биться в стену головою,
В чужую дверь пути совсем иные.
Обивщик дверь украсит вам струною
И обобьёт гвоздями золотыми.
Входите в дверь пока ещё есть двери,
А не гробы в сиянье позолоты.
Пока жив тот, кто вам безмерно верит,
И любит просто вас, а не за что-то.
Слова безумно не бросайте в ветер,
Ищите им другое назначенье.
Прекрасной женщины, когда не встретил
То уходи, как гость - без огорченья.
Не надо биться в стену головою,
Так не разбить и камешек в печёнке.
Пока я жив, я все же что-то стою,
И не пытаюсь рыпаться в пелёнке.
В разборе чувств нет ожиданья чуда,
Есть страх познать сокрытые желанья
И утонуть на глубине причуды
С излишками неполного сознанья.
Я всех простил, кто бил меня по пяткам,
Они не знали точку Ахиллеса.
Не потому ли был Иисус распятым,
Что сам Пилат не знал той точки места.
А Ахиллес, он видно тёк из боя
И подставлял врагу при этом пятку.
Вот так сдалась прославленная Троя,
Как в наше время всё сдают за взятку.
И командир- красавец, как девица,
Маркелус - баловень свободы,
Забрав у Бога плащаницу,
Незрячим стал, хоть был слепым от роду.
Слепые, жаждущие свет увидеть,
Не подчиняйте жизнь своей утробе.
Чтоб даже мыслью Бога не обидеть,
Предназначение не надо гробить.
Смотреть на истину становится опасно,
Когда она на грани естества.
И давит нас ньютоновою массой,
Помноженной на ускорение творца.
За всех, кто был воистину распятым,
Вложи мне Бог, немыслимую силу-
Собрать в одно все солнечные пятна
И притушить могучее светило.
Ослепшим всем и всем кто мало зрячий
Не нужен свет, влечет их запах крови.
В миру лишь смерть в почете. Также значит,
Что с извращенной связано любовью.
Тускнеет свет, но есть воображенье,
В далекий мир уносится душа.
Найдет ли жизнь себе преображенье,
Какой обряд потомки совершат?
Кто видит всё в темнице мирозданья
Себя найти не сможет отродясь.
Блуждающий по миру ум страдальный
Находит только призрачную связь.
Зачем нам связь? Не ум путеводитель.
Движенье времени - не значит жизнь.
Оно из точки движется как бдитель,
Не вверх восходит и не сходит вниз.
Во времени случайно появившись,
Мы, как оно без всех координат.
Не знаем кто из нас законно лишний
И кто здесь нужен - хоть тому не рад.
Стеченье мест и разных обстоятельств,
Событий, времени, слова людей,
Желаний наших, странных обязательств-
Вот это жизнь. И мы все разом в ней.
И Ахиллесы кто, и кто Иисусы,
Пилаты грозные, Маркелус, я,
Хотим, чтоб жизнь всегда была со вкусом,
И умирать, чтоб эту жизнь любя.
Достойный чести петь хвалу и хулу,
Желал бы многое для вас сказать.
Но время, как и мысль во мне уснуло
И надо дать обоим им поспать.
Народа царь и сын царя природы,
Познавший боль и муки униженья,
Молю тебя, не дай плодить слепых уродов
В своём пятидесятом поколенье.
16.08.07
*************************
Еврейское предание
Записано, верно иль лживо,
Преданье библейских времён
О том, как евреи дружливо
Пивали чаи жарким днём.
Абрам, что пришел к ним с востока
Умело заваривал чай
И чтили его как пророка.
Чайман же отправился в рай.
Но прежде, чем мир сей оставил,
Он Тору открыл как тайник,
А каждый по кружке поставил
И к телу смиренно приник.
Лежал он спокойно и гордо
Заварник блестел от свечи.
Евреи с лимонною мордой-
«Как делать нам чай, научи!»
С надеждой глядят жидовины
На то, как бледнеет лицо.
Так будь ты, Абрам, гражданином,
Скажи на прощанье словцо.
Скажи, как заваривал чай ты,
Открой перед смертью секрет.
Абрам же на то отвечает –
Секрета евреи в том нет.
Купите вы чай подороже,
Залейте горячей водой.
И пусть помогает вам Боже
Не делать заварки второй.
К тому же, поверьте на слово,
Кладите побольше листа.
Как будто хотите вы снова
Распять на Голгофе Христа.
Евреи в лице изменились.
Понятье «побольше» их жжет.
А то, что с Голгофы спустились…
Абрам ведь еврей, он всё врёт.
Ушли, попрощавшись с Абрамом.
Забрали заварник его.
Но нет с той поры «чаеманов»
Одно лишь преданье живо.
1969г. В редакции 2008г
*******************************
Голубая, далекая быль.
Голубая, далекая быль,
Дай тобою сейчас насладиться.
Дай мне вспомнить, как пахнет ковыль,
Как сгорают за речкой зарницы.
Отзови, отгони и убей
Если плохо спою тебе песню.
Дай мне вспомнить, как плачет апрель,
Тонкой ивой у дома воскресни.
Ох, как было то так далеко
Как от звёзд поседевшее небо.
Дай мне вспомнить, как было легко
Пробежаться по первому снегу.
Напои меня чистой росой
Из далекого лунного поля.
Дай мне вспомнить твой цвет голубой
Насладиться дай им до запоя.
Голубая, далекая быль,
Мне к тебе никогда не вернуться.
Дай мне вспомнить, а память как пыль,
Дай мне вспомнить... Потом отряхнуться.
12.02.97 г.
*********************************
Выйду в лес под весеннее звонце
Выйду в лес под весеннее звонце,
Когда в роще поёт тетерва,
И рассветное яркое солнце
Распахнуло свои два крыла.
А берёзки, о чудо берёзки,
Золотистый наряд нацепив,
Засмеялись и сыплют серёжки
На смущённые головы ив.
Вот таким откровенно крылатым
Показался мне мир по утру.
И поверил я в то, что была ты,
И целую берёзку в кору.
Обнимаю, как будто есть плечи.
Вновь целую, как будто то грудь.
Подари мне берёзовый вечер.
Дай мне силы. Дай счастье вдохнуть.
Я усну у тебя на коленях,
Осознав белых ног колдовство.
Жизнь прекрасна и в страсти весенней,
Познается её торжество.
1972-1997 г
*************************************
Как трудно сознавать.
Как трудно сознавать ничтожество своё
И отвращение иметь от мысли,
Что в мире жизни мы почти равны с нулём.
Лишь единицам мир иной начислен.
Как трудно сознавать ничтожество своё.
Как трудно сознавать величие своё,
Когда в других ничтожество так явно.
Не единица в мире чисел нуль ведёт -
Содружество двух чисел равноправно.
Как трудно сознавать величие своё.
Великое ничтожество в величие ничтожно.
В антониме величию заложено оно.
Величие моё в одном ничтожестве возможно,
И как ничтожество в величие погребено.
Великое ничтожество в величие возможно.
Как трудно сознавать достоинство своё
И в недостатках укрывать приличье.
И точно знать, что будут вечно жить втроём:
Достоинство, ничтожество, величье.
Как трудно сознавать достоинство своё.
Как трудно сознавать приличие своё.
В приличие - бесстыдству потакаем
И слишком мало в этом мире сознаём,
Но и сознав в детали, не вникаем.
Как трудно сознавать приличие своё.
Великое ничтожество в величие ничтожно.
В антониме величию заложено оно.
Величие моё в одном ничтожестве возможно,
И как ничтожество в величие погребено.
Великое ничтожество в величие возможно.
Как трудно сознавать убожество своё.
В богатстве неоформленного счастья
Живет оно. Но вдруг бесстыдно восстаёт
И бьёт в порыве в нашем теле страсти.
Как трудно сознавать убожество своё.
Как трудно сознавать бесстрастие своё.
И не менять в отчаянье обличье,
Когда в тебя вселило божество
Бесстрастие, убожество, приличье.
Как трудно сознавать бесстрастие своё.
Великое ничтожество в величие ничтожно.
В антониме величию заложено оно.
Величие моё в одном ничтожестве возможно,
И как ничтожество в величие погребено.
Великое ничтожество в величие возможно.
Как трудно сознавать бессилие своё.
В отчаянье на силу опираясь,
Порой бывает, что совсем не устаёшь
И лишь потом без боли умираешь.
Как трудно сознавать бессилие своё
Как трудно сознавать отчаянье своё.
Когда б вампира чувствовали - жили.
Кто крови только из души у нас не пьёт?
И всех кто пьёт мы в жалости простили.
Как трудно сознавать отчаянье своё.
Великое ничтожество в величие ничтожно.
В антониме величию заложено оно.
Величие моё в одном ничтожестве возможно,
И как ничтожество в величие погребено.
Великое ничтожество в величие возможно.
Как трудно сознавать бездушие своё.
Души нечаян, ищешь в ней стабильность.
Бесчувственно из чувств построишь небоскрёб
Бездушия, отчаянья, бессилья.
Как трудно сознавать бездушие своё.
Как трудно сознавать сознание своё.
Считать, умея, не сочтём мы звёзды.
И память наша набирает не бытьё,
А бездну чувств, которых я не снёс бы.
Как трудно сознавать сознание своё.
Великое ничтожество в величие ничтожно.
В антониме величию заложено оно.
Величие моё в одном ничтожестве возможно,
И как ничтожество в величие погребено.
Великое ничтожество в величие возможно.
Р.S.
Как трудно сознавать:
Ничтожество, величье,
Достоинство, приличье,
Бессилие, отчаянье,
Бездушие, сознанье,
Убожество, бесстрастье
И не забыть о счастье.
Март 1999 г.
*************************
Как я хотел.
Как я хотел
Увидеть ангелов регалии,
Когда они смеялись и рыдали
Над тем, чего достиг
По-милости я Бога.
Там у того последнего порога
Я камнем лягу на траву –
Зеленую, как сон из детства,
Где озеро обрезало волну
И ветер стих,
Чтоб я там мог согреться
Под солнцем, жаждущим луну.
Как я хотел.
Как я хотел.
Эх, басовая струна,
Что ж ты лопнула?
Ведь гитара без тебя
Пятистопная.
Ветер с берега подул,
Стало холодно.
Эх, басовая струна,
Как ты хлопнула!
Басом, басом, басом!
На!
Как хотел я.
Как я хотел
Любви неистовой страданья,
Чтобы она в слезах и
В ожиданьях,
Могла струною быть
И ломкою и рьяной,
Когда ее натягивают с пьяна
И раздают окрест хулу
Отборную, с трех стопным ямбом,
По-русски с переходом во хвалу.
Потерян счет немыслимых преамбул,
Чтоб просто высказать: «Люблю!»
Как я хотел.
Как я хотел.
Эх, басовая струна,
Что ж ты лопнула?
Что не слышишь ты меня,
Что ль оглохла ты?
Ветер с берега подул,
Стало холодно.
Эх, басовая струна,
Как ты хлопнула!
Басом, басом, басом!
На!
Как хотел я.
Как я хотел,
Но только ангелы в хорале
Без баса голос свой сорвали,
С трудом высокий звук
Вытягивая точно.
А писк у нас считается порочным.
Похож мужчина на жену,
Оставленный без места в теле.
И от того в пожизненном плену
Над ним лукаво ангелы свистели.
Своих - я бросил на войну.
Как я хотел.
Как я хотел.
Эх, басовая струна,
Что ж ты лопнула?
Что не слышишь ты меня,
Что ль оглохла ты?
Ветер с берега подул,
Стало холодно.
Эх, басовая струна,
Как ты хлопнула!
Басом, басом, басом!
На!
Как хотел я.
Как я хотел
Война пошла, какой не знали.
Мне бас-струну отвоевали.
И трубный слышен звук,
Отточенный, как жало.
Регалий блеск и блеск стальной
Кинжалов.
Разил безбожно сатану.
Вот так мы выиграть сумели,
Струною «Бас» начатую войну,
А заодно об этом песню спели.
Как я хотел.
Как я хотел.
Эх, басовая струна,
Что ж ты лопнула?
Что не слышишь ты меня,
Что ль оглохла ты?
Ветер с берега подул,
Стало холодно.
Эх, басовая струна,
Как ты хлопнула!
Басом, басом, басом!
На!
Как хотел я.
Как я хотел.
Не рвать струну,
И рвал я душу.
17.02.08г.
*********************************
Штучки
Мы штучек разных делаем и много,
Зачем так много вряд ли кто поймет.
Конструкторы, конструкторы от Бога,
С которыми сотрудничает черт.
А эти штучки летать и взрываться
Могут в точке любой земли.
Вот до чего мы можем доиграться,
Наш славный Бог, ты Бог – войны!
Когда война придет никто не знает.
Ура! Конструктор пушек и ракет.
Нам ствол горячий разум разжигает
И кое-что нам жарит на обед.
А эти штучки летать и взрываться
Могут в точке любой земли.
Вот до чего мы можем доиграться,
Наш славный Бог, ты Бог – войны!
Мы все горды, что мы из Военмеха.
Он нас поднял, но сердце подорвал.
Когда горит любимая планета,
Совсем не значит, что у нас провал.
А эти штучки летать и взрываться
Могут в точке любой земли.
Вот до чего мы можем доиграться,
Наш славный Бог, ты Бог – войны!
Настанет день ужасный на планете,
Когда дадим прощальный мы салют.
И эти штучки, штучки, штучки эти
Планету нашу в штучки разорвут.
А эти штучки летали и рвались
В каждой точке родной земли.
Вот до чего с тобой мы доигрались,
Наш славный Бог, ты Бог – войны!
Огонь, огонь, огонь кругом играет,
Несет он людям много, много бед.
Но Бог войны, он нас оберегает.
Не дай нам Бог дожить до этих лет.
А эти штучки летали и рвались
В каждой точке родной земли.
Вот до чего с тобой мы доигрались,
Наш славный Бог, ты Бог – войны!
Живи народ, планет на небе много.
Их хватит нам на много, много лет.
Конструкторы, конструкторы от Бога,
И там мы видим твой небесный свет.
А эти штучки летали и рвались
В каждой точке родной земли.
Вот до чего с тобой мы доигрались,
Наш славный Бог, ты Бог – войны!
1968г. (в редакции 2008г.)
**********************************
Мне бы взять да судьбу заштопать,
И не холодно и не страшно
Что-то теплится впереди.
Позабытый как день вчерашний
Я усну на твоей груди.
Белым голубем в черной стае
Пролетел я, но видит Бог,
Как я жажду земного рая
В теплоте твоих сильных ног.
Задыхаясь от этой страсти,
Жгучей ревностью обуян,
Я желаю тебе лишь счастья,
А в своем лишь один изъян.
Мне бы взять да судьбу заштопать,
Залатать бы двойным крестом,
Изогнуть бы её, как локоть,
Придавить бы её - перстом.
Помню, в детстве была привычка
Когда ноги в футболе устали,
Вышивал я крестом обычным -
На всю жизнь тех крестов понаставил.
С той поры нет иглы и пяльцев
И на вышивках нет цветов,
Но сильнее сегодня пальцы
От писанья простых стихов.
И теперь, с потускневшим взглядом,
Подогнутый в седую бровь,
Я прошу: будь со мною рядом,
Подари мне свою любовь.
19.02.97 г.
*****************************
Ах, ты полюшко
Ах, ты полюшко,
Да широкое.
Пробежать бы тебя,
Да неволюшка.
Посадил в тюрьму
Меня сват, да брат.
За любовь мою,
За вишневый сад.
В вечер был им свой,
А с утра наряд.
Провожал конвой
Сквозь вишневый сад.
В том саду цветы
Для нее цвели.
А теперь одни
В поле поросли.
Ах, ты полюшко,
Да широкое.
Пробежать бы тебя,
Да неволюшка.
Я вернусь и вновь
Посажу свой сад.
Где была любовь
Встретят сват и брат.
Отомщу я им,
За любовь и сад.
Белый цвет, как дым,
Поутру наряд.
В том саду цветы
Для нее цвели.
А теперь одни
В поле поросли.
Ах, ты полюшко,
Да широкое.
Пробежать бы тебя,
Да неволюшка.
20.10.09г.
**********************************
Метеоновости
Завтра метель предсказали все метеоновости
И по бульвару трамваи не смогут идти.
Город замрет. У него есть такие наклонности.
АН/N1 хоть и грипп - просидит взаперти.
Мы на работу попрём в проходные «Восточные».
Встретит охранник-нюхач с распростертой душой.
Хоть мы и пьем, но с утра мы всегда непорочные.
Если уж пить, то под вечер, где нет проходной.
Сколько бутылок сейчас мы легко прикондычили?
Чую трубой, что осталось всего по одной.
Только, похоже, мы фей-с до утра обезличили.
Значить ещё по чуть-чуть и пойдём на покой.
Завтра метель предсказали все метеоновости
И по бульвару трамваи не смогут идти.
А мы попрём с полной верой своей отрезвлённости.
Гриппом свинячим рассудочек нам не мути.
16.12.09г.
*******************************
Не мути душа - рябина
Красным цветом синий цвет.
Посмотри. В глазах любимой
Желтый видится рассвет.
Будет жить она с рассветом
И в закат не перейдет.
И меня при всем при этом
В светлый день не позовет.
С кем мне жить и на закате
Наблюдать цветную нить?
Ведь за жизнь мы счастьем платим,
А несчастным - чем платить?
Не мути душа - рябина
Красным цветом синий цвет.
Не буди в глазах любимой
Холод красный. Жизнь - рассвет!
Пусть живет. Но на рассвете,
Когда я пойду в закат,
Ты душа ей в синем цвете
Покажи свой красный сад.
Как прекрасно на закате
наблюдать цветную нить.
Мягкий бархат в красном платье
Мне вовек не позабыть. 4. 05. 97 г.
**********************************
На фоне бурого и серого угля
Природный газ сгорает неприметно.
Так и душа бессмертная моя
Пускай сгорит без запаха и пепла.
Еще хочу, чтоб в радости какой
Или в часы ужасного сомненья
Смогло согреть вас будто вы со мной
Хотя б одно мое стихотворенье.
Живите, радуйтесь, смотрите всем в глаза.
Какие чувства жизнь в них отражает!
А подойдем к черте своей и дальше за...
Пускай любовь нас в вечность провожает!.
26.03.97
***********************
Мне снова нечего сказать.
Смотрю в глаза и замираю.
Но ведь кому как мне не знать,
Как я люблю и как страдаю.
Я излечу свою болезнь.
А как назвать еще такое?
Когда готов из кожи лезть,
Как будто в коже был изгоем.
Красивых слов дневная тень
В глаза печально опустилась.
Я позабыл, что значит лень.
Смотрю в глаза, чтоб ты смутилась.
Но снова нечего сказать.
Смотрю в глаза и замираю.
Но ведь кому как мне не знать,
Как я люблю и как страдаю.
Хочу отречься от любви,
Но тут же вновь люблю и каюсь.
В глаза красивые твои
Как в пруд смотрю и в них купаюсь
Какой-то высший камертон
Мне настучал любовь и беды.
Пускай стучит. Любви поклон!
Беда мне "по" и есть " победа".
И снова нечего сказать.
Смотрю в глаза и замираю.
Но ведь кому как мне не знать,
Как я люблю и как страдаю.
3.04.1997 г.
**********************************
СОНЕТ
Всё странно и безумно в этом мире.
С декабрьским холодом пришедшая заря
Уже не раз была в моей квартире.
А всё другое мне сейчас до фонаря.
Кометы хвост нам беды предвещает.
Но как не хочется мне верить небесам.
Комета небо только украшает,
Со всеми бедами разделаюсь я сам.
Вся жизнь прошла, а мы ещё не жили.
По крайней мере, то относится ко мне.
Хотя с хорошими людьми дружили
И даже иногда влюблялись по весне.
Мечтал ли я, что ты придёшь, когда то.
Но я готов теперь ко всяким чудесам.
Заря вечерняя - моя судьба ты,
Людьми и чудом мне подаренный бальзам.
Всё странно и безумно в этом мире.
Но как не хочется мне верить небесам.
Вся жизнь прошла, а мы ещё не жили.
Но я готов теперь ко всяким чудесам.
04.04.97
*******************************
Счастье. Счастье. В синий вечер
Под блуждающей луной
Я прошел и не заметил
Взгляд твой темно-голубой.
Отоснились прежде очи
И упали в чёрный пруд.
Счастье в старость не пророчат.
Счастье в юности берут.
Пожалей меня, родная,
Отлюби под этот свет.
О себе я точно знаю,
Что сегодня твой поэт.
05.04.97
*****************************
Забракованное счастье.
Раскололось, разнеслось
Забракованное счастье.
Что хотелось не сбылось.
И теперь одни запчасти.
На базарах от нужды
Продают не мало дряни.
Вам запчасти не нужны?
Даром их отдам, миряне.
Не берет никто ничто.
От безденежья страдают.
Продаешь его за что?
Даже склеить предлагают.
Эх, свое б кому продать
Говорит сосед по ряду.
Страшно даже предлагать.
Двадцать лет живу с ним рядом.
Как разбилось, не срослось
И не склеится тем боле.
Что хотелось не сбылось.
Знать на все есть божья воля.
07.04.97
*************************
Дурная баба.
О! Бог ты мой, чего вам только мнится.
И тот, и этот, и не этот свет.
Дурная баба, разве вам приснится,
Каким бывает сказочным поэт.
Влюбите, вымойте и отогрейте,
Подайте трость надежды на любовь.
Дурные мысли у него развейте,
Взбодрите молодость его и кровь.
Дурная баба, мир перевернулся.
Чего вам надо в жизненном саду?
Ваш змей в кольцо давно уже свернулся,
Спихнув на вас безбожную судьбу.
Вершите, радуйтесь, весь мир пред вами,
И я как пень торчу у ваших ног.
Дурная баба, умными словами
От вас отречься не позволил Бог.
08.04.97
В день 8 . 04. 1997 г.
В твой день святой
Тебя я не увижу
И о тебе
Себе лишь расскажу.
Как будто ты
Сейчас живешь в Париже
И до тебя
Билет не закажу.
Гораздо все
Сложнее в этом мире
И на Париж
Билет, то чепуха.
Живешь с другим ты
И в моей квартире
Ты сможешь быть
Лишь только для греха.
Но и такое
Не увидят стены
И на тебя
Не рухнет потолок.
Ведь никогда там
Не скрестятся гены
И я не трону
Страсти завиток.
В твой день святой
Тебя я не увижу
И о тебе
Себе лишь расскажу.
Ты так далека
Словно ты в Париже,
А я здесь
В Мариуполе живу.
08.04.97
“Валентинов день”.
Мне с любимой сейчас
Не бродить по твоей Пикадилли,
Бедный Лондон,
Мне искренне жаль,
Что в туманную бель
Не увидит никто
Как твой гений - твой Вильям
Вызывает меня
За неё на дуэль.
Принимаю я вызов его
Словно чувствую силу.
Не поможет ему
Даже твой удушающий смог.
Бедный Лондон,
Она ведь настолько красивая...
И умрёшь ты не зная
Тепла её ног.
Бедный Лондон,
Когда бы ты знал
С нею схожий аналог,
То в музее Тиссо
Он на видном бы месте стоял.
И ты плыл перед ним бы
Своими каналами
И с утра
Альбионским туманом сиял.
Очень жаль мне тебя,
Что в привычной
Английской идиллии
Не поймёшь ты любви
Чужеземной великий секрет.
Пожалей за меня ты
Свою Пикадиллию,
А Шекспиру скажи:
“Придержи свой мушкет”.
15.02.97г
*****************************
Баллада о Несчастьях.
Повстречались Несчастье с Несчастьем.
Два Несчастья завыли навзрыд.
Дайте встретиться с маленьким Счастьем,
А Несчастье пусть к Горю бежит.
И Несчастья - одно и второе
Разбежались во всю свою прыть.
Ищут Счастье, но только большое,
А о маленьком - можно забыть.
Бедолаги в бегах запыхались
И присели, чтоб дух отвести.
Только глядь. Они вновь повстречались
На своём несчастливом пути.
Ну, чего нам, Несчастиям, нужно?
Для чего надо было бежать?
И Несчастия складно и дружно
От себя же вдруг стали рыдать.
Ох, Несчастье моё, ты Несчастье,
Ты зачем повстречалось в пути?
Где моё горемычное Счастье?
Дай, Несчастье, мне Счастье найти.
Но и Счастье подпорчено зельем,
Как Несчастья устало и ждёт.
И ему далеко до веселья,
До него разве Горе дойдёт.
Только Горе, на то ведь и Горе,
Налегке, не заставило ждать
И с Несчастьями встретилось вскоре.
И до Счастья рукой им подать.
Чьё ты, Горе? Несчастия спорят.
Но от Горя трезвеют Умы.
Вы Несчастья мои, я вам Горе.
Ты нам Горе, Несчастия мы.
Пока спорили... Счастье умнее
И ушло, не оставив следа.
А Несчастия с Горем чумеют,
Ждут, когда подберётся Беда.
22. 01. 99г.
***************************
На костёр
Поверить трудно, как среди снегов,
Когда вино и то ещё не зрело.
Душа как речка, что выходит с берегов,
Весенним паводком разлилась и запела.
Любовь последняя... и первая, прости
За то, что в жизни всем вам изменяю,
За то, что к первой уже нет пути,
Но и к последней я пути не знаю.
Усталость ног – тяжёлая болезнь.
Души усталость – смерти равносильна.
Я счастлив тем, что зажигаюсь весь,
Когда другим и тлеть-то непосильно.
Но и тогда, когда вовсю горю,
В любом огне я не прошу пощады.
Пусть пепел в волосах, я постою
На всех кострах пред раем или адом. 13.01.97г.
********************************
С годами видится и думается проще
С годами видится и думается проще
Признаться можно, что в пустую жил.
На старом кладбище гуляется как в роще
Как будто здесь и там я вечный старожил.
Мне помнится мужской обряд преображенья,
Как ветер нас по кладбищу водил,
Как пилось нам легко у Ксении Блаженной,
Как стон мужской впервые слышал из могил.
Живите, юноши! Гуляйте словно ветер.
Ищите счастье из последних жил.
Прекрасной женщины я все еще не встретил,
Прекрасной женщины я так и не любил.
Но то прошло. Года и мысли пролетели.
Сильнее тянет нас к своей стене.
Пришла весна, и воробьи ей в след запели,
А на Смоленском - там не помнят обо мне.
На старом кладбище гуляет новый ветер,
Но стон мужской как прежде из могил.
Прекрасной женщины я все еще не встретил,
Прекрасной женщины я так и не любил.
Но слышу я как там, где низко свисли ветви,
На кладбище Смоленском иль другом
Мои слова несёт весенний свежий ветер.
«С прекрасной женщиной я в жизни был знаком».
О, счастья миг! Когда к моей простой могиле
Седая женщина с цветами подойдет,
Я буду знать, что мы не даром там прожили,
И что душа с прекрасной женщиной живет.
********************************
К ИСТИННОМУ.
Посмотри на меня,
Я сегодня не тот
И совсем не похож
На твоё отраженье.
От жары у меня
Выступать должен пот,
Ну а ты мне назло
Под большим напряженьем.
Невозможно дотронуться,
Бьёт ото лба,
Искры сыплются с глаз
От небес посинелых.
Я бы врезал тебе,
Оплевал как раба,
Но оставил себе ты
Зеркальную смелость.
И с улыбкой ехидной
Ты смотришь в меня.
-,Поделом тебе брат,
Говорил "будь нормальным".
Жаль что водку на счастье
Нельзя обменять
И лицо изменить
Я могу лишь зеркально.
Я совсем поседел
Словно ел серебро,
Да и время мне в помощь,
Что б делать надколы.
Скоро зеркало станет
Совсем как стекло
И со мной ты расстанешься,
Брат мой знакомый.
Но пока не слетел
Серебряный запас
И ты видишь меня
В непрозрачности стёкол
Я могу тебе дать
И совет, и наказ.
Чаще слушай меня,
Брат ты мой, недотёпа.
Но сегодня я вижу
Тебе наплевать
На советы мои
И разумные толки,
Лучше сразу иди,
И приляг на кровать,
Ведь глаза у тебя,
Как стволы у двустволки.
И не надо в меня
Понапрасну стрелять.
Придержи для других
Свои синие пули.
В состоянье таком
Мне тебя не понять,
Потому что, как ты,
Я немного замулен.
Завтра утром разветрится
Мыслей туман
И росою напьются
Последние строки,
И ты снова поймёшь,
Что любовь лишь обман,
За которым скрываются
Страсть и пороки.
Доброй ночи, мой друг!
Спи легко, не сопи,
Поживи хоть во сне
Перламутровым гномом -
Тем, который не пьёт,
И не пишет стихи,
И во веки веков
Он не будет влюблённым.
4. 07. 97 г.
***************************
Деньги
Закон божественный продли
И правь, ты всем, включая - счастьем,
Где деньги там не до любви
Но деньги требуют участья.
Не жажда денег, власть от них,
Нас надрывает и калечит.
И словно дьявольский триптих
Наш ум коверкает и лечит.
И божество и дьявол в них.
Они как плоть с душой едины.
Их нужно много для живых
И умирающим - причина.
Но каждый раз, когда их нет,
Они хватают нас за горло,
И возбуждающий их свет
В глазах горит вулканом черным.
Паразитирующий друг
Или невеста перед свадьбой,
Вас непременно обдерут
И не подумают, чтоб дать бы.
А деньги липнут ко всему
Но отмываются от ваксы.
И не подвластные уму
И, умницы, ему подвластны.
С шершавой прелестью купюр
Сравнится липкий бархат тела,
Покрытый сеткой от кутюр:
Версачи, Зайцева, Кардена.
А губошлёповых зверьё
Под силиконом держат деньги,
А мы их миленьких УЁ
Боимся, как бы не задеть бы.
Какой-то тонкий аромат
Сопровождает денег шелест.
Спасать их надо от растрат
И камнем не держать на шее.
На свет их синий проверять,
Смотреть под лупой на расплывы.
А как приятно их считать
И ощущать себя счастливым.
А если денег миллион?
Как посчитать такую кучу?
Несчастье, значит, есть и в нем,
А миллиард - совсем замучит.
Но в этом взгляде есть изъян-
Большие деньги не считают.
Один скупой от денег пьян,
Их назначения не зная.
Читайте утром «Капитал».
Там Маркс раскрыл природу денег.
Хоть сам богатым он не стал,
Но кто понял - богатством бредит.
Легко ведь формула звучит.
И челноки то оправдали.
Товар на деньги каждый чтит,
А деньги в деньги – то едва ли.
И только редкие – с умом,
Смогли принять достойно фразу.
Что всё завязано с трудом
И он один всему зараза.
14.11.08г.
**********************
Когда ветер усилится
Когда ветер усилится
До немыслимой скорости
И сорвет вас с насиженных,
Полюбившихся мест.
Знайте это не милости
И не гнев богородицы.
Вы не плачьте обиженно,
А целуйте свой крест.
Запах Родины стелется
По извилистой балочке,
И восходит до перистых
В сласть седых облаков.
Три беззубые челюсти
С поцелуем русалочки
Расчленили нас членистых
И забитых совков.
Покидая обители,
Не грустите товарищи.
Заберите с собою, вы,
Только чувство вины.
Мы сыны победителей,
В Беловежском кошмарище,
С закулисною бойнею,
Вдруг лишились страны.
Червь обиды напыжился
От сплошной иностранщины
С извращенными чувствами.
Что не лезет нам в рот.
Мы сыны тех, не выживших
В беспределе паханщины,
Оставаяся русскими,
Надрываем живот.
Под закон притяжения
Попадают и атомы,
Если близко не сходятся,
Не вступают в контакт.
Как чуждо отчуждение,
Меж соседними хатами
В миг потерянной Родины,
Не поймёт лишь дурак.
И не надо, подливые,
Власть послушные органы.
То, что было действительно
В двух строках напишу.
Как и прежде счастливые,
Под свободу с восторгами,
Власть хватали правители.
Вы - кидали лапшу.
Вновь избитые истины
Избивает невежество.
Наша жизнь лишь мгновение,
Наш земной благовест.
Для того чтоб очиститься
От того, что содержится,
Наберитесь терпения
И целуйте свой крест.
26.06.07
**************************
В Беловежской обители
В Беловежской обители
Тишина и спокойствие,
Никого не приветствуют,
Ветер правды молчит.
В торжестве обновителей
Родилось продовольствие
И со скудными средствами
На него дефицит.
Наши бабушки пенсию
Отдают коммунальщикам.
Что на смерть приготовлено,
За еду отдают.
И не просят застенчиво
У родных своих мальчиков.
И так сладко, не солено
Просто-напросто мрут.
Призывая на выборы,
Господа небожители,
Помолитесь и вспомните
Для чего родились,
Откажитесь от выгоды
И во власть не стремитесь, вы,
Ведь не поздно опомниться.
И стреножите мысль.
Как Фома, я неверующий,
Ни к чему нет доверия.
Уповая на сдержанность,
Как всегда не сдержусь.
Президент наш всеведущий
И его бухгалтерия
Конституции верности
В хор поют:<Я клянусь>.
Нет в политике преданных,
Отмороженных начисто,
Заморозовых члеников
И Убютовых дам.
Хоть идут по изведанным,
Очень низкого качества,
Проторенными Лениным,
К какаизму путям.
Нас конкретно обкакали
Обещаньями партии.
А теперь этих партиев,
Как чихни - будешь здрав..
А ведь прежде мы плакали,
Что у нас есть предатели-
Десиденты от хартии
Человеческих прав.
Нам сегодня всем ведомо,
Где, когда, наводнение,
Но к кому вот притулиться
Не поймём в либезде.
Нас безбожно преследуют
На любых направлениях
И хватают на улицах,
Призывая к «себе».
С Ильичёвским Семёнычем,
С его личною партией
И его миллиардами
Я бы шел на упор,
Только жаль, что в приёмыши
Он берёт несознательных,
Без ума, но с кокардами,
А я маленький вор.
Отзовитесь, покаетесь,
Кто на Банковой улице
И кремлёвских товарищей
Призовите к тому.
Чёрта с два, вы признаетесь
Для кого вы сутулитесь,
Чтобы есть понаваристей
И кидать нам лапшу.
Дорогие, холёные,
Господа и подручники,
Вы не много потеете
Даже в банном пару.
Вы томились под Лёниным,
Горбачёвым и< путчикам>,
И краснели за Ельцина,
Прожирая страну.
Я видал вас раздетыми
До нага и в подштанниках,
Ваше членство и членики
Во всём блеске наград.
И Генсеком пригретыми,
На пиру и предбаннике,
И с берёзовым веником,
Отбивающим зад.
Жаль моё поколение
Равнодушных и сдержанных,
Не умеющих выступить,
Защитить свою честь,
Что живёт в поклонении,
По холуйски поверженным
И плюёт из-за выступа,
Чтоб беду не навлечь.
Кровь свою всю я выхлещу,
Не оставлю ни капельки.
От татар-повелителей,
Эту рабскую кровь.
И пойду я к Всевышнему
На коленях, заплаканный,
Чтобы Он заменил её -
Эту рабскую кровь.
А душе очищение,
Нашей жизнью загаженной,
Мозгом, данным мне матерью,
Я и сам совершу.
Попрошу я прощения
И у вас, мои граждане,
Только будьте внимательны,
Когда я согрешу
Я ушел от поэзии,
Чтобы жить и притворствовать.
Ведь в стихах не содержатся
Углеводы и жир.
Но как знать, что полезнее
Голодать иль обжорствовать,
Быть от мира отверженным,
Иль держать этот мир.
В мире всё относительно,
Что держать и не сдерживать,
А момент передаточный
Подтвержденье тому.
И по - этому истину
Нужно долго выдерживать,
А с абортом внематочным -
Не отдашь ни кому.
Я узнал неожиданно,
Когда мыслить не хочется,
Нет занятья отраднее,
Чем физический труд,
Чтоб понять подлежит ли он,
Выполнению срочному,
Иль готовое снадобье
Ещё век подождут.
Только век наш стремительный
Не простит опоздания.
То, что было задумано,
Он стремглав совершит.
Мы, ослепшие зрители
Самого мироздания,
Забавляемся струнами
Богом данной души.
Подающий - не сдержится...
Мне тепло, другим - вроде бы.
Чем вы душу питаете,
Просыпаясь от сна?
Вы, как ангел отверженный,
За Моё благородие,
Поднимать не желаете
Даже стопку вина.
Тук, тук, тук, а мы встретимся,
Без Сердючкиных буферов, *
Где всем нам землижителям
Воздвигается кров,
Не имеющий трещины
От дрожащих сабвуферов,
Отрицательно-положительный,
Где живет лишь любовь.
05.09.07.
* Буферов – с ударением на «У»
***********************
Живите счастливо!
Мешать не буду.
Судьба дала
Прекраснейший урок.
Есть в жизни место
Верности и блуду.
И тело в теле
Лечит свой порок.
Душа в душе-
Какая нынче редкость.
Тебе душа
Мой истинный поклон!.
Ведь ты одна
От тела сдержишь крепость
И не пойдёшь
Чужим страстям в полон.
Живите счастливо!
С телесной тенью,
С тем что ещё
Осталось жить в душе.
Душа не хочет
Телу быть постелью,
За честь свою
Клинком блеснёт в туше.
21.05.97
********************
Вы меня по утру не зовите
Вы меня по утру не зовите.
Я на звезды всю ночь просмотрел.
И одну, что сверкала в зените,
Больше жизни любить захотел.
Я держал её взглядом, волнуясь,
Чтоб упасть не могла с высоты.
Ее вечная звездная юность
Превосходит все наши мечты.
Когда тень искривляла пространство
И сжигало созвездья лучом,
Я влетал в её светлое царство
И полетом был тем увлечен.
Потухали далекие звёзды,
Когда я их касался рукой.
А капризные вечные слезы
Поглощались её высотой.
Вдалеке полыхали зарницы,
Сотрясая собой небосвод.
Жар земной, как костер пепелится,
Согревает и звездочки жжет.
Ветер утренний звёзды колышет,
А мою невозможно достать.
Но волненье её я услышал –
Не дай солнцу могучему встать.
Я боялся, и солнце проснулось.
Не исполнил звезды я каприз.
На рассвете она пошатнулась
И упала нечаянно вниз.
Вы меня по утру не зовите.
Я на звезды всю ночь просмотрю.
Лишь одну, что сверкала в зените,
Больше жизни теперь я люблю.
01.04.10г.
ПЕСЕНКА ФАНА
Трибуны рвут символику «Шахтера»
И я бы рвал, но только не с руки.
Ведь я фанат, фанат, фанат матёрый.
Я горло рву и прячу кулаки.
Я не люблю боксёрские привычки,
Люблю, когда летит в ворота мяч.
Курить я бросил, чтоб на поле спички,
Когда влетаем мы, не мог кидать.
Я за «Зенит» болел, когда жил
в Ленинграде.
И потому мне мил сейчас «Шахтёр»,
Что он отдал туда в «Зенит», не денег ради,
Тимощука, который там попёр.
В родстве теперь мы с северным соседом,
«Газпром» не станет больше крыть нам газ.
Но если всё же в Питер мы приедем.
Болеть я буду, извините, не за вас.
Люблю футбол и стал его я фаном,
Хотя по меркам фановским я стар.
Адреналин – он нужен даже старым,
И выпускать нам надо лишний пар.
И для того, чтобы следить за паром,
Жена со мною просится всегда.
Не разбивайте фановскую пару.
Жена должна быть с мужем, господа.
Меня в автобусе варили откровенно,
Как будто я креветочная мать.
Но я фанат, фанат, фанат нетленный
И на жару в автобусе плевать.
Трибуны рвут символику и скоро
Они порвут, порвут, порвут меня.
Ведь я фанат, фанат, фанат «Шахтёра»
И буду им до тризны «Шахтаря».
Мы вновь влетели и по фановским канонам
Я шляпу кинул в поле сгоряча.
Плетусь со стадиона огорченный,
С глазами круглыми как два мяча.
Давай сыграем наподобие «Зенита».
Ринат! Шахтёр. К вершинам « УЕФА».
Соперники всегда на поле будут биты,
Когда с тобой болельщиков рука.
И вот финал на кубок Украины.
«Динамо» плачет харьковским дождем.
И я ору: «Шахтер непобедимый!»
На мокром поле и с сухим мячом
Тебя, Шахтёр, к победе приведём.
Виват! Шахтёр. Ринат! Шахтёр. 20.05.08.
АВГУСТ
Был август. Начало недели.
Ничем не приметные дни.
Мы все на работе потели
Во славу родной страны.
Я был управленья механик,
Как скажет сапожник-
Чинил «Азовсталь».
О ней вы, быть может, слыхали,
А нет. Не в заводах печаль.
Текли горбачевские будни.
Он был перестройки фонарь.
Куда бы, хоть как, повернуть бы.
Ну, впрямь – ставропольский бунтарь.
Конечно, такие залеты
Не нравились многим в кремле.
И чтобы свести с ним счеты,
Придумали ГКЧП.
Какие же твари.
Закрыли в бассейне,
На вилле, курорте, в Крыму.
Такое Саддаму Хусейне
Не снилось в иракском плену.
Потом напились все в дупель,
Чтоб видеть о счастье сны….
Так в городе Мариуполь
Я встретил развал страны.
Казалось, что это шутка
И дурость пройдет, как срок.
Страна же, как проститутка,
А житель её совок.
Хулить, что прошло не больно,
Как в черный замазать цвет.
Друзья штурмовали Смольный,
А здесь всё пошло на нет.
Я видел, что будет с нами,
Но верил, что всё пройдет,
Как только кусочек стали
Хозяина обретет.
Учили же: власть - надстройка,
А главное, что окрест.
Но вечная перестройка
Любому ученью крест.
Всегда не любивший почту,
Собрав впопыхах чемодан,
Чтоб выведать всё воочию,
Я в Питер рванул к друзьям.
Начало - не любит осень,
За осенью лишь зима.
А с ней ледяная проседь
И долгая тишина.
Есть в том продолженье жизни,
Но корни менять… нельзя.
С божественной укоризной
За это нам мстит земля.
Ну, что же, привет, Валерка.
Эх, Вася, ну ты попал.
У нас здесь такая примерка,
По сути, сказать – обвал.
Не помню теперь детали.
Детали забыть не грех.
Но знаю - всю ночь отмечали
И пили за наш «Военмех».
И помню, сказал вначале:
Не верьте пожатью рук,
А, чтобы совсем не скучали,
Что хитрый он лис Кравчук.
Что дело идет к распаду.
И как же не видите вы,
Что к следующему листопаду
Не станет родной страны.
Попели: про штучки, троллейбус,
Гибонину и колбасу.
И стали считать дупелей мы
Пока не свалились ко сну.
Жоржика по счету был первым,
За ним отвалился Граф.
Всем Мишка играл на нервах,
А я утопал в стихах.
Давно не писал.
Зараза
Проснулась в дурной момент.
Ну, кто б пошептал от сглаза
И дал от стихов экскримент.
Под утро, когда светало,
Я вышел.
Блестел асфальт.
И так тяжело дышалось,
Что вспомнилась «Азовсталь».
В оградах дворцов и скверов,
Каналов, мостов – металл.
Легко жить, в себя уверовав,
Когда дух железным стал.
Я видел себя отлитым,
Поставленным, как свеча,
В аллее хмельных пиитов,
Где не было Ильича,
Где не было Горбачёва
И свиты ГКЧП.
И стало ужасно клёво,
Когда их направил в П.
Недаром тогда издатель
Ломал на носу очки,
Когда я ему: мол, нате,
Такое моё - прочти.
Я шел налегке по миру,
От Пряжки туда, где Блок
Снимал для себя квартиру,
А я снимал уголок.
Такое большое отличье –
Полуподвал и его этаж.
Я не был знаком с ним лично,
А, в общем, он был не наш.
Хотя по иным законам,
По статусу - польский граф,
Его и его и знакомых,
Я мог бы держать в холуях.
Ну, вот, подошел и в арку
Свернул на знакомый двор.
Вошел.
Каблуком пошаркал
И вышел,
И память стёр.
Тяжелые,
Сложные годы
Не нужно держать в голове.
Нет арки,
Лишь высь небосвода
И стертые камни к Неве.
Звенит как тогда трамвайчик-
Одиннадцатый маршрут.
Как часто
Бесплатно – зайчиком
Возил он меня в институт.
А совесть - в цене трёх копеек.
Так стоил тогда винегрет.
Сегодня никто не смеет-
Винить за подобный грех.
Дошел.
Институт оперетты,
И справа театра растр.
Здесь в будущем
Два билета
Кассир мне бесплатно даст.
Там в будущем есть прореха,
Бесплатно идя туда,
Мы ставим забвенья веху
Без совести и труда.
Да. Время великий критик,
Напрасно людей не судит,
В своем величавом тике,
Сплетая в едино судьбы.
Порой не известно имя
И факты не знаем даже,
Но время встает меж ними
И нам обо всем расскажет.
Пока же в огнях перестройки,
С поминок ГКЧП,
С остатком ночной попойки,
По курсу иду - к Неве.
Уж очень в низах застоялось
И трудно держать меж ног.
Но, что-то ведь состоялось,
Чего-то создать ведь смог.
В углу испражненье эпохи
Сотрет по полудню дождь.
Мы делаем чуть, по трохи,
А гадит серьёзно – вождь.
Такая его работа,
Помечен и обречен.
Вторая пошла суббота
С начала иных времен.
С Невы набежали тучи.
Вот он Поцелуев мост.
Здесь девушку, был ведь случай,
Я ждал, как влюбленный пёс.
Тогда с выпускного бала,
Из этих вот оперетт,
Она на пять слов сбежала,
А помнится только - Нет.
Прошел, не тревожа память.
Там нечего зацепить.
Теперь ничего не манит
И разве есть смысл - любить.
И вот Нева.
Мост лейтенанта Шмидта.
И туча прямо над волной.
Звенит гранитное корыто
Своею грустью вековой.
Какой-то странный пароходик,
Уже не белый, а седой
Под мост Дворцовый
Носом входит,
Шлейф оставляя,
За кормой.
А чаек гневное ворчанье,
За то, что их
Спугнул с перил,
Уже не так необычайно.
Когда есть гнев,
Мне б пару крыл.
Поднять, чтоб гневное оружье
И сбросить сверху
На врага.
А чайки кружат,
Кружат,
Кружат.
И только вечное
Га, га.
Иду туда, за пароходом,
Навстречу ветру,
Без волны.
Моим, как прежде,
Тихим ходом.
Но вдоль,
Любимой мной,
Невы.
Я ждал так долго эту встречу,
Чтоб сфинксу лапу почесать,
Смотреть, как ростры
Тратят вечность,
Огнём, сжигая небеса.
Под ростр я сел.
И немец русский
Ко мне подсел на разговор.
«Люблю Кваренги,
Много чувства.
А у Растрелли есть простор».
Его сбивал я на больное.
Советский рушится ведь строй.
А он одно – там золотое,
А здесь с серебряной канвой.
Одно я понял - русский мама,
И он похож на свою мать
И, что, до нашего бедлама,
Ему, по сути, наплевать.
А я ему:
«Ну, что же, …ты же!
Здесь Волхова слышен стон».
Ушел. И из памяти выжал,
Созревший в душе лимон.
Чего ещё с нами станет,
Не надо так много пить.
Ведь где-то есть то, что манит.
И так же есть смысл любить.
Но больше не буду про это.
Я вам не inform.ua.
Как все заказные поэты
Я прячу в душе слова.
Когда их не очень много-
По буквам на три иль пять
То пишется, ох, как строго-
В стране у нас благодать.
Богаты мы хлебом и солью,
Есть золото, лес, алмаз,
И так же есть Киев стольный
И даже российский газ.
Но вечно всего не хватает.
Одно не поймём – чего?
Правитель на трон взлетает
И крестит своё чело.
За эхом судебной тяжбы
Парламент встаёт штыком.
Так будет и не однажды,
И, знать, повторят потом.
Чеканщик в кольце Соломона
По кругу пустил весь мир.
«И это… пройдёт» и снова…
Кольцо только б кто крутил.
Упьёмся сегодня в дупель,
Как те, что уже прошли.
Да здравствует Мариуполь!
Так будем крутить и мы.
14.01.10г.
Я водку с вами пил на пупырях.
Я водку с вами пил на пупырях,
Не думая о вечности и тризне,
А вся страна сидела в лагерях-
В отстроенном, колючем коммунизме.
Ломала жизнь по-разному меня,
Меняя взгляд на темы и событья.
С отцом мы спорили - кто у руля
И что мешает, несомненно, жить нам.
Он в псих входил, а я ему дерзил.
Все тормоза расходятся от рюмки.
А кто союз могучий развалил?
А он хоть мало пил, но всё профунькал.
Всегда оркестр и праздничный салют.
Отец понятно был святым марксистом,
Но пил всегда, когда бы, ни нальют,
За тех, кто был… и не был коммунистом.
Развал страны в конец его добил.
Лишь год прошел свободы громких писков,
Как я бокал в надгробие налил
За тех, кто был… и не был коммунистом.
Отмерен срок с начала до конца
И ржавчина съедает огражденья,
И только шрам от старого лица
На новом выступает поколенье.
Я скромно жил – так тихо проживал,
Людей любил простых, а не артистов
И с ними вместе поднимал бокал
За тех, кто был… и не был коммунистом.
Колючек нет, но чешется язык,
А зубы так и хочется притиснуть.
И вот уже наехал стык на стык,
Со скрежетом слова идут на приступ.
Зараза где – не ставят лазарет,
А выживших всех лечат в отдаленье
И только что явившихся на свет,
Опять устроят в новом заточенье.
Тогда другой - моложе и умней,
Пока не стал отпетым пессимистом,
Нальет в бокал и скажет другу: «Пей!
За тех, кто был… и не был коммунистом».
06.09.11г.
Не пытайтесь
Не пытайтесь в углу отчуждений
Рисовать справедливости круг.
Тщетно всё. Ведь в кавычке забвений
Вас не раз ещё в точку сотрут.
Двоеточие - в зеркале точка.
Две реальности - точка одна.
Не пытайтесь в последнюю строчку
Заложить свой остаток ума.
Нет вопроса. Есть три восклицанья-
Это лучший торжественный знак.
Не пытайтесь под звёздным мерцаньем
Очертить бесконечности мрак.
Не пытайтесь уйти от мгновений
В заколдованный рифмами мир.
Видеть знаки в потоке видений
Я себе навсегда запретил.
Все пройдет и забудется слово.
Справедливости нету вокруг.
День грядущий, хоть будет и новым,
Но по-старому в нем проживут.
Не пытайтесь на чёрных каменьях
Предрекать себе белые дни.
Откажитесь от лишних сомнений,
Но не трогайте светлой любви.
Словно лист, в тишину отворенный,
Опускается бледная ночь.
Не пытайтесь стереть день пройденный,
И себе - не пытайтесь помочь.
Не пытайтесь! Нет смысла попыткам.
Смерть - синоним забвенья в миру.
Все как есть принимайте с улыбкой,
Чтобы меньше досталось уму.
Не пишите стихи, не пытайтесь.
Не ищите в них жизни и смысл.
Только чувствам своим доверяйте,
Не ищите с умом компромисс.
Чертов Вес…- семимесячный плодик,
Ты не слишком ли много сказал?!!
Без тебя люди встанут на ноги,
А пытаться им Бог наказал.
31.08.11г.
В этот вечер луна как риф
Облака разрывает в клочья.
Словно чувствуя мой надрыв
На сплетение слов и строчек.
А волна, проливая свет
На колени входящей ночи,
Мне твердит, что любви здесь нет
И подводные камни точит.
18.08.11г.
На память
Дорогие мне звездные веси,
Я навеки покинул ваш край,
Где березки кудряшки развесив,
В хороводе встречают свой май.
Опрокинувши облако в воду,
Смотрит озеро вдоль берегов
И любуется свежей природой,
Обновленных лесов и лугов.
Слышу шелест раскидистой ивы
И звенящую муть комаров
Там, где я, молодым и красивым,
Встретил первую в жизни любовь.
С ней недолго и мало встречались.
У рябины короткая цветь.
Не простившись, навеки расстались,
Не сломав даже красную ветвь.
Эту девочку…помню, как было-
Всю в веснушках по цвету волос.
И она меня может любила,
Но узнать мне о том не свилось.
Не сержусь на морозную замять.
С не целованной первой любви
Мне остались веснушки на память,
Да рябина в осенней крови.
02.09.11г.
ВЕЧЕР
В этот вечер луна как риф
Облака разрывает в клочья.
Пишут волны о счастье миф
На коленях входящей ночи.
Эта женщина мне мила.
Я с другими счастливей не был.
Тишина с ней и лишь луна
Острой кромкой дырявит небо.
Далеко вверху, в глубине
Три созвездья ныряют в тучу.
Эта женщина не по мне.
Я б стихами ее замучил.
Слышен в воздухе голос нимф-
Хор кузнечиков счастьем строчит.
Отражается лунный риф,
Значит, ветер упился ночью.
Проливается легкий свет
И парит над волной, играя.
Я люблю эту женщину? Нет.
Я люблю из земного рая.
У нее теплый нежный взгляд
И она не луна на небе.
Можно тронуть её наряд
И раздеть в несравненной неге.
А когда обовьет рукой
И коснется ладошкой кожи,
Тихо скажет: «Любимый мой»,
Обжигая любовной дрожью.
Пусть не яркая, как луна
И созвездий не отражает,
Я люблю эту женщину! Да.
И бессовестно обожаю.
16.09.11г.