1
Я вышел в город ближе к ночи,
Закат полоскою горел.
Я долго на него глядел;
Туда, где небольшие клочья
Подсвеченные облаков,
Как остовы морских судов
Стояли днищами краснея,
В оранже пыльном рукаве
Движения подать не смея,
Как на параде – нос к корме.
Рукав грязнел и цвет теряя,
Так незаметно уходил,
Что только память позволяла
Припомнить, чем он ране был:
Как он матеростью слепил,
И веки щурил и слезил.
2
Забвенье временно и свято,
Должна и жизнь так уходить
- Красиво, что бы дальше жить,
И смерть встречать в тиши заката
Достойно, мудро, что бы след
Запечатлен был в тайне лет.
Как это важно на закате,
Устав от праведных трудов
Не тяготить себя расплатой,
Увещеваньем мудрецов,
Но думать полно и высоко,
Вдохнув сиреневый дурман,
Не полагаясь на пророков,
Свои задумки эпиграмм
Осознавать легко и кротко,
До предназначенного срока.
3
Бутон сирени – пропуск в лето,
Хотя бывает иногда
Приходят серые года,
Где лето, лишь, листвой одето:
Природа силится и ждет,
Когда же солнышко придет.
Но нет его, есть только слякоть
День ото дня – надежды нет,
Погода щерится не плакать
И кажет временами свет,
Но вот опять с лица потоки
В предместьях города Петра,
Надежды нет, есть только вздохи,
На дачах киснет детвора,
Сопливый дождь идет с утра
- Сирень выходит не права.
4
Осталась бледная полоска,
Чернеющие корабли,
Их все же так и не прожгли
Лучи упавшего колосса.
Серп прорезается луны,
И Вифлеемской блеск звезды
Мерцает в полусфере неба
Над грубостью ночных домов.
Асфальт парит теплом и тленом
- Всегдашний спутник городов,
И тяжесть дня уже спадает,
Ментальность всходит из глубин,
Она у легких замирает
Воспоминаньем скучных зим,
Но запах детства мир спасает
Мотивом правящего рая.
5
Участливая ночь безлюдна,
Сонлива, но все впереди,
И мнится путь – туда идти,
Под ручку с тайной обоюдно,
Под шепот самых верных слов,
Где ты почти, уже, готов
Растаять вдруг, и породниться
С призывным светом фонарей,
И отчего-то излечиться,
И взять чего-то у ночей.
И неизбывное желанье,
Какое теплится во сне
Найдет с потемками признанье
И воплотится в скором дне,
На лоне страсти и в огне…
Сирень, сирень парит везде.
6
Какое время! Час, чуть боле,
Вот лабиринт, лишенный сил,
Блаженно спит как Херувим
О близкой не печалясь доле;
Он в парках прячет все крыла
До пробуждения утра.
А я иду по этим крыльям
И наслаждаюсь всем нутром
Тем искушенным изобильем,
Запрятанным в ключе ночном.
Вокруг целительная нега,
Спокойна мудростью теней,
Растит небесный ствол побега
- Всенепременной связи с ней,
И даже эго – непоседа,
Смиренно слушает соседа.
7
Натура, мир теней готова
Принять, раскрыться и вдыхать,
Блаженство запечатлевать,
Так, припадать к частице бога,
Что б ни прося исполнить то,
Что даже не предрешено…
Приветливо и зябко коже,
Ты опускаешься в себя,
На подготовленное ложе,
Свои желания любя,
Волнуя море представленья
И вместе с тем слегка шутя,
О личной скудости хотенья,
Где вороватая стезя
К безликому спешит, неся
Твое безропотное Я.
8
В тиши и сумрачности пепла
Сирень, как будто тяжела,
Удушливо обнажена
Затменьем мысли и кокетства,
Видения близки с судьбой,
Вот-вот заявят голос свой…
Влечет к союзу запах пряно,
Сочащийся копной волос,
Напыщенно и чуть вальяжно,
Но тонкостью встревожен мозг;
Он жаждет наслажденья паром
- Призывной зрелости цветков,
Узнать секрет земного дара
И перенять его готов,
В который раз в ночи обмана,
В аллеях призрачного сада.
9
Глубокий вздох пришел внезапно
- Как росчерк быстро пера,
Когда глава завершена,
Когда сознанье безучастно
Взирает на пройденный путь,
И мнит скорее отдохнуть.
А после возродится внове,
В другом обличье при делах,
С удачею и на просторе,
При всех поднятых парусах,
Предстать пред зеркалом успеха
В грядущем неотвратном дне,
Под благостной десницей света
На крепком боевом коне…
Люблю гулять я в тишине,
Вдыхая космос в полусне.
10
Машина с шелестом промчалась
Внося в блаженство диссонанс,
Пропал тот час же верный шанс
(мозги с прошеньем распрощались)
- Снискать удач у высших сил,
И вот я злюсь, что бред сносил,
Мечтая скупо и ничтожно,
Как нищий у златых ворот
Прокравшись склизко, осторожно
Для получения щедрот
От внеземного господина,
Все восхищением томим
В соблазне жгучем и пугливом,
Что буду принят в свиту Им:
За ощущенья ветров мира,
За то, что ночь меня манила.
11
Ах, глупость - злость, кольнув, умчалась,
Маниакальный свистнул бред,
Оставив в небе блеклый след,
Почти сиреневую малость…
Я хмыкнул, город не любя,
Ложбинку горла теребя,
Расположение вернулось,
И чувство теплою волной
Блаженством снова встрепенулось
В груди беспечной и живой.
Недвижим сад в тени махровой,
Осколки бликов фонарей
Лежат мозаикою дворовой
Под расплетением ветвей,
И я иду уже по ней,
Легко в безвестности своей.
12
И малахитом колосится,
И солнцем серп позолочен…
Любуйся, я здесь не причем
- Потусторонняя девица,
И сети твоего огня
Теперь ничтожны для меня.
Сквозняк остывшего пространства
Охолодил усталость век
Комично прошлое бахвальство
Ведь я обычный человек:
Себя загнал в роскошный угол,
Но оценив никчемность пут,
Не убоявшись вечных пугал
- Смахнул навязчивый недуг.
Хоть и смотрел - взирая тупо
На бесподобный неба купол
13
Пусть так - прошло оцепененье;
Размеренно плывут шаги,
Сирень касается руки,
И ноздри ищут вдохновенья
Воздушно, сонно, далеко,
Пока еще не рассвело,
Пока тончайшие флюиды
Таятся бережно в росе,
Пока заботы смежив крылья
Несмело щупают рассвет,
Пока девица наблюдает…
И все же может снизойти
- Заметит вдруг, ведь так бывает,
И занавес спадет пути,
Останется лишь расцвести,
И желчь фантазий превзойти.
14
Смеюсь опять, урок – плачевен,
Ведь знаю – высота в труде…
Талант и воля при тебе,
Они лишь вытянут из чрева
Безликой помеси людей,
Живущих у чужих идей,
И гаснущих в корыстной лени:
Пока не пробил час войны,
Пока во тьме деревьев тени
Бросают наземь фонари,
И дремлет чутким сном Психеи
В ночи косматая сирень,
И подступает в душном хмеле
На тонкой нити жаркий день.
И свет туманный еле-еле
Плывет нутром к копне сирени.
15
Асфальт как брюхо кашалота
Распластано на берегу,
С пустынной сухостью во рту
Лежит, и ждет к восьми потока.
Погасли разом фонари,
И звезды сгинули в пыли,
Но краски светом проявляясь
Воображенью шлют поклон,
Воображенье смяла вялость,
Из всех желаний только – сон.
Он манит вглубь уединенья
Но не касается ума
Меж тем тревожа ощущеньем,
Что упустила голова,
Не опознав в ночи слова,
Как впрочем, кажется, всегда.
16
Постой, дай мигом возвратиться,
Представить вновь огонь в ночи.
Но черно-белый мозг молчит
Предвосхищая сон – постится,
И не желает ничего,
И даже царства своего.
А остальное слишком скучно,
Что бы его припоминать,
Обыденно до слез, докучно,
Цель устремления - кровать.
Опять не смог простого сделать,
Хотя все было на руках,
Дать отдых и душе и телу,
Без восклицаний – просто так.
А жаль, глядишь, душа пропела б,
Мотив обласканного тела.