Пять лет всего мне было
Как грянула война.
Станица голосила,
"Солдаткой" став в два дня.
Рыдала в голос мама,
Цыпляясь за отца,
А тот твердил упрямо:
"Жди. Береги мальца!"
Ко мне:"Ты - сын солдата.
Держись! Не надо слёз."
И эшелон куда-то
На фронт его увёз...
Звучало каждым утром:
"...Священная война"...
Тыл ждал, что репродуктор
Даст о победе знак...
Смотрели кинофильмы
На глиняной стене:
В них немцы глупо гибли -
Недолгой быть войне!...
Летали из Майкопа
На север "ястребки",
А взрослые окопы
Копали вдоль реки.
Я помню суматоху
И суету фигур;
Бредущую пехоту
И конницы аллюр;
И беженцев повозки:
В них женщин и детей -
Донбасских и поволжских,
Тульчан и москвичей...
Их будто по ошибке
В станицу путь привёл:
Ни песен, ни улыбки -
Лишь крик: "Вперёд! Пошёл!"
Крик угрожал, сердился,
Коль возникал затор.
Живой поток струился,
Спешил за цепи гор.
Машины и орудья,
Вид крупных лошадей,
Наплывы многолюдья -
Магнит был для детей.
Чтоб посмотреть на это,
С утра мы - на шоссе...
Был август. Было лето
Во всей своей красе...
В час, помню, предзакатный
Отправились к реке.
А там - везде солдаты:
В воде и на песке.
Одни играли "в прятки"
Иль доставали дно;
Другие у "трёхрядки"
Грустили о родной...
Кто нежился на солнце,
А кто дремал в кустах...
Зарокотал высОко
"Разведчик-рама" - враг.
Он покружил немного
И в облаках исчез...
И улеглАсь тревога
От тишины небес.
Дымилась мирно кухня -
Шёл вкусный аромат...
А бомба вдруг как ухнет,
И вслед - пуль плотный град.
То враг на мессершмидтах
Подкрался, словно тать:
И раненых-убитых
Считать-не сосчитать...
Ах, как мы испугались:
Гул, свист со всех сторон...
Домой мы побежали -
Летели - сердце вон.
Спасенье, нам казалось,-
Под крышею родной.
А мама исстрадалась:
"О радость! Ты - живой."
Рыдал я, потрясённый,
У маминых колен:
В ушах - людские стоны,
Вой бомб, как вой сирен...
Я смерть увидел близко -
Мне было жаль солдат...
Под лаской материнской
Мой рёв пошёл на спад.
Замолк и всхлип, конечно, -
Что можно взять с мальца?
Я слушал голос нежный:
"Не огорчай отца!
Прошу тебя, роднулик,
С двора не уходить:
Под бомбы или пули
Возможно угодить"...
... ... ...
Мне и соседу Тольке
Плетень - вал крепостной:
За ним событий стольких
Ждём день, за ним - второй.
С опаскою сквозь щели
На улицу глядим.
Вдруг на неё влетели
Мотоциклисты: треск и дым.
За ними проурчали
Врагов грузовики.
Не вышли, не встречали
Их наши старики.
А женщины и дети
Попрятались в садах.
Вдруг изверги заметят -
Что будет? Смертный страх.
Идут втроём фашисты -
На каждом автомат.
Сельчане беззащитны
От вражеских солдат.
Они кричат: "Хозяйка!
Мы ошень папраси:
Скорее млеко, яйка
Зольдатен выноси!"
... ... ...
И в нашу кладовую
Нахальный фриц идёт.
Он воду дождевую
Увидел - думал: Мёд!
Он кинулся к кадушке
И кружкой зачерпнул...
Мне двинул по макушке,
Ногой кадушку пнул...
... ... ...
Мотоциклистов девять
Пришли к нам на ночлег.
Я - в угол. Что мне делать?
Нет мамы, как на грех.
Наверно, во дворе...
Фашисты - молодые:
Видать, им не впервые:
Вмиг за дела взялись -
Пол сеном застелили,
Палатками накрыли
И покотом легли...
Один меня за ноги
Схватил и головой
(Под дружный смех и охи)
Воткнул в ведро с водой.
Зверьком сопротивляюсь,
Что силы есть - держусь.
Почти что задыхаюсь,
Вот-вот и...захлебнусь.
Враг вынет на мгновенье
И снова окунёт.
Хохочет окруженье:
"Ха-ха! Майн либе Гот!"...
Мать во-время поспела -
Слов не произнесла:
Наседкой налетела -
Меня-птенца спасла.
... ... ...
В момент воспоминанья,
Тот смех, точнее, ржанье
Звучит в моих ушах,
Хоть мёртв давно мой враг.
1975 Гомель