I
Корысть души бесследно не проходит,
Безбожие не замыкает круг.
Грядут неутешительные годы.
Гнетёт неутешительный недуг.
Сомненьями измотано сознанье
В неразрешимый вековой разлад,
Скупее сердце к духу состраданья,
Грубее слово и тускнее взгляд.
Повсюду суета самозабвенья.
Порок библейский, утонув в вине,
Под бесовское пляшет песнопенье,
Гарцует на арабском скакуне.
Беспечный шабаш. Несть конца. Везде
Неблаговидный видится удел.
II
Неблаговидный видится удел
Земель моих от Дальнего Востока
До моря теплого, где на водах глубоких
Нет вольницы для русских каравелл.
Земля моя, ты – матерь и блудница.
Из края в край не видимо конца.
Когда Восток денницей тяготится,
Другой – во снах велением Творца.
Повсюду суета и суесловье.
Как будет жить великая земля?
Электоратом нарекли сословье,
Заслуги земледельцев умаля.
И, торопясь, от бед и непогоды
Исчезли за туманом пароходы.
III
Исчезли за туманом пароходы.
Безлюдная означилась пора.
Считаю каждый день до непогоды,
Хотя ещё и балует жара.
Но чаще подбирается унынье,
Раздумье об упущенной поре…
И то, что так тревожило доныне,
Оторвано с листком в календаре.
Безрадостное минуло былое
В землянках на лесном материке,
С зачатком веры перед аналоем
С огарком свечки в худенькой руке.
И там, где был родительский надел,
Вишнёвый сад не в меру поредел.
IV
Вишнёвый сад не в меру поредел.
Всех разнесло ветрами по России.
Кто как, кто где себя поизносили,
Но душу сберегали на задел.
Великая пора пережитого
И милая младенчества пора
Хранили все живительное слово,
И жизнь воспринималась «на ура».
А надо было начинать от печки
Дом строить без гвоздя до потолка.
И к свадьбе обручальные колечки
Заказывать ковать из пятака.
Но всё прошло, повылиняли сроки.
Пустынно стало в доме. Одиноко…
V
Пустынно стало в доме. Одиноко.
Собачий лай да уханье совы.
Сменилась музыка и «Незнакомка» Блока
На песни опечаленной вдовы.
Скрепит одною нотой половица.
Стучит в забор неплотная доска.
За окнами нахохленные птицы.
На сердце неприютная тоска.
В пустых углах запыленных ютится
Былого одинокая печаль,
На тумбе пожелтевшая страница,
Написанная кем-то сгоряча.
И в спор вступает прошлое с собой.
Гудят ветра над стылою трубой.
VI
Гудят ветра над стылою трубой,
Хотя давно уже приспела осень,
И белые дымы волнистой чередой
С других домов на небо ветр уносит.
Давно прохлада выдула углы.
Простые вещи века обжитого,
Когда-то сердцу очень дорогого,
Увязаны в неброские узлы.
Отживший скарб изменчивых времён
Уложен наспех в суете обидной.
Как будто пред дорогой очевидной
Случилась весть для чьих-то похорон.
На тусклый свет огней из узких окон
С небес в ночи взирает Божье око.
VII
С небес в ночи взирает Божье око
На сотворенье собственных начал
И, вглядываясь, страсти от пороков
Господь с трудом немало отличал.
Но на земле разбушевались страсти.
С пороком слился непомерный блуд
И потонуло маленькое счастье.
И вот уже ничто, никто не суд.
Через запрет проложена протока
По нравам уходящих стариков,
И дети увядают одиноко
За спинами пропойцев мужиков.
И не угнаться за слепой бедой,
За каждой пробудившейся судьбой.
VIII
За каждой пробудившейся судьбой
Стоит своё житейское начало:
Кого-то надо поманить гульбой,
Кому добыть до ночи одеяло.
Кому краюху хлеба с молоком,
Кому-то в радость поросёнок с жару,
Но счастье стричь с успехом нелегко,
Как и большое пламя на пожаре.
Какая бездна между двух краёв!
Какая странность в сущности рассудка!
Не всем приносит счастье тёплый кров.
Не всем легко от сытости желудка.
Кто знает, чья за счастье больше плата?
Что нас гнетёт, надежда ли, утрата?
IX
Что нас гнетёт? Надежда ли, утрата,
В душе образовавшийся разлад,
Когда к делам больничная палата
Не может прежним возвратить назад?
Но всё равно нас поджимают страсти
Урвать у жизни радости суму,
У солнца – свет, у осени – ненастье,
У мира – наслаждение уму.
Измерить время золотою мерой.
Всё лишнее не ставить на весы,
Не огорчать друзей улыбкой серой,
Не лить слова пустые для красы.
Не ждать, когда с тобою замолчит
Безмерный страх, прижившийся в ночи.
X
Безмерный страх, прижившийся в ночи,
Он одиночка на большой дороге.
Кого-то он без меры огорчит,
Кого-то может за руку потрогать.
Но он живой. Он в нас сидит везде.
И мы его всегда умело прячем.
У молодых он держится в узде,
А к старости мы про него судачим.
Мы грех творим со страхом, видит Бог.
Страх за детей нас мучает годами,
Лишь только б счастью их Господь помог.
За это мы и жизнью платим сами.
За страх и грех, и в чём не виноваты
Душе щедротной воздаётся плата.
XI
Душе щедротной воздаётся плата
За мир в дому, за праведный урок,
За то, что вся немудрая зарплата,
Истрачена бродячим на кусок.
За теплоту к обиженной старухе,
За слово доброе к забитым старикам,
За всё, что есть в невиданной порухе,
И милость всем протянутым рукам.
Тепло души не ведает предела.
Душа, она не ведает границ.
И потому пред ней склоняет ниц
Главу за доброту осиротелый.
И потому скупец в толпе молчит
С немой молитвой у скупой свечи.
XII
С немой молитвой у скупой свечи,
В пустом дому у маленькой божницы
Мелькают прожитого вереницы
И дням вдогонку маятник стучит.
Пора, пора… Остались за порогом
Не лучшие, но милые года,
Когда влюблялись истово, когда
Молиться разучались понемногу.
Когда к любимой за сто верст пешком,
На поездах рабочих, на двуколке
Носились за ночь, чтоб к утру потом
Вернуться к дому, час проспав на полке.
О, как давны те милые разлуки!
Горит свеча. Оплывы теплят руки.
XIII
Горит свеча. Оплывы теплят руки,
Негромко бьётся в жёстких пальцах кровь.
Всё меньше радость от земной науки,
Всё больше страхов и кошмарных снов.
Стоишь один, как перст на пустыре,
Как старый дуб, обшарпанный ветрами.
И видишь за далёкими горами
Великое в простом монастыре.
Где с верой жизни суть необычайна,
Где тени иноков не размывают свет,
Где в кельях нет насильников случайных,
На постриженье в веру дав обет.
Мольба за всех ужесточает муки,
И затихают сладостные звуки.
XIV
И затихают сладостные звуки
Над пропастью, у бездны на краю,
И в час, когда молитвенные руки
Несут свечу во здравье к алтарю…
За годы, прожитые без оглядки,
За то, что Бог послал на последях,
Что есть огонь и урожай на грядке,
Что боль и горечь с сердцем не в ладах.
Что рядом есть духовная опора,
Куда не кинь – не обозреешь край.
И в радость жизнь и в радость с милой ссора,
И даже зачерствевший каравай.
Что не растратил, то поглотят годы.
Корысть души бесследно не проходит.
XV
Корысть души бесследно не проходит.
Неблаговидный видится удел.
Исчезли за туманом пароходы,
Вишнёвый сад не в меру поредел.
Пустынно стало в доме. Одиноко.
Гудят ветра над стылою трубой.
С небес в ночи взирает Божье око
За каждой пробудившейся судьбой.
Что нас гнетёт? Надежда ли утрата?
Безмерный страх, прижившийся в ночи?
Душе щедротной воздаётся плата
С немой молитвой у скупой свечи.
Горит свеча. Оплывы теплят руки,
И затихают сладостные звуки.
2009 г.