* * *
Кто из убывших в зарево миражей
Станции аэрации братских тиар достойны?
Кто посчитал нужным прогнать взашей,
Тех, кто Скрижаль Завета не повторил дословно?
Кто, мечтая выкарабкаться из тьмы,
Замер и перегаром дышал на ладан?
Кто соcкребал пятна загробной твоей сурьмы,
А потом улетал в такую тишь, где умирает атом.
Кто хлеб вымешивал, кто голосил о той
Из которой порывами вырывалось надъязыкое святословье?
Кто утром просыпался старый и молодой,
В трёх миллиметрах от смерти в несущем слое?
Когда меня закидывали пластинками правоты,
Мои же гомункулы протороссийских наций.
Я не отзывался на "Я", внемля лишь зову "Ты".
А ты пряталась в мраморе подземных московских станций.
И наверху лестницы перемешивались ступени пока я шел
Только лишь вверх, где стояли по-мезозойски зимы.
А ты доставала скальпель -- прозрачно-желт.
И в каждом из миров оказывался тот символ,
Который символизирует сам себя, будто он эрзац,
Со своим исходным работающий на сдельных.
Который когда-то выплеснулся из нас,
Как шестерня светотени из упавших часов настенных.